Через неделю я и Герда стояли у подножия гор. Не самых высоких, но тем не менее.

– Что, подруга, осталось перевалить через них, спуститься и дойти до городишки какого-либо. Еще километров восемьдесят примерно.

Я улыбнулся головане, слезшей с волокуши с час назад, и вприхромку топающей рядом. Надоело ей сидеть сиднем, видишь ли. В ответ она передала восхищение горами и небом над ними. Я уже заметил, что моя голована имеет неплохой художественный вкус и предпочитает равнину и предгорья чаще. Хотя вполне может быть, что она просто лес любит не очень. И потому погладил ее по голове, подхватил волокушу и потопал дальше. И кстати, нужно хоть небольшую, но охапку хвороста набрать, в горах дров скорее всего не будет, не на чем даже чай сготовить.

Через пару километров усевшаяся на волокушу Герда насторожилась сама и передала мне сигнал тревоги. Явной, но не мгновенной. И потому я положил волокушу, поудобнее передвинул кобуру с револьвером, заранее откинул ремешок, положил на ближний рюкзак карабин и взвел курки двудулки.

Из-за крупных валунов слева с дробным цокотом вылетели штук двадцать горных баранов, или коз, я в них не разбираюсь, и, обогнув нас по дуге, рванули дальше. Следом выскочили два волка, притормозили и осторожно двинулись к нам. Настроений миндальничать у меня не было, и потому двумя выстрелами я уложил обоих.

Герда осторожно подошла к тушам, понюхала и грустно сообщила, что это были красивые молодые самцы.

– Я думал, что тебе более интеллигентные парни нравятся, подруга. – Усмехнувшись, я перезарядил ружье, уложив стреляные гильзы в карман рюкзака. Поглядел на головану и сказал: – Тогда мы их есть не будем, не возражаешь?

Привел оружие в состояние по-походному, подхватил волокушу и пошел дальше. Горы – они вроде вот, рядышком, но до них еще топать и топать. Что интересно, вроде как солнечно и на небе ни тучки, но ближняя гряда в туман укутана или облако на нее село? Примастился на ближний валун, потом встал. Хоть и солнечно, но прохладно, медицина здесь далеко не самая лучшая, а потому не стоит вспоминать о таких древних болезнях, как геморрой и простатит. Из-за этого снял одну из скаток с пледом, бросил ее на эту глыбину и уже спокойно уселся поверх. Вообще, стоит сделать древнюю подстилку, которую раньше, в холодных краях, русские спецназовцы делали – теплоизолирующую под седалище. Носится на спине, под рюкзаком. А в случае необходимости перемещается под пятую точку – и геморрой с простатитом нервно курят анашу в сторонке.

Усмехнувшись своим умным мыслям и погладив фыркнувшую головану по голове, я разложил доставшуюся в наследство подзорную трубу и стал внимательно изучать предстоящий маршрут. С той заварухой с медвежьим семейством я здорово отклонился на восток и сейчас шел, по моим прикидкам, километрах в сорока от основных торговых маршрутов. С одной стороны – неплохо, а с другой – хрен его знает. Но пока мне никто из людей не встретился, а по моему старому убеждению – человек самый страшный зверюга. По крайней мере, в известной Галактике других разумных пока не обнаружено. Живых не обнаружено, поправился я, вспомнив о паре артефактов в рюкзаке. Интересный материал, в космосе из подобного иллюминаторы делают, в туристических секторах для богатеев. Ни поцарапать, ни сколоть. Пробовал ножом, пусть стальным – только затупил клинок, потом полчаса на гальке выправлял. Обалдеть вещица, понятно, почему она тысячелетия перенесла.

Впрочем, прошлому свое время, а пока я разглядывал невысокие горы, поросшие какой-то не самой высокой зеленью. Не знаю, на вулкан точно непохоже, нигде ни дыма, ни пожелтевших или сгоревших деревьев. Все мирное, зелененькое, пастораль прямо какая-то.

– Ну что, Герда, пойдем вперед? Обратно ну очень длинный крюк выходит. – Я повернулся к подруге, которая активно чесала ногой ухо. От голованы пришла спокойная уверенность – мол, нечего беспокоиться. Герда вообще особо не заморачивалась о том, что было на расстоянии дневного перехода. Мол, туда сначала дойти надо.

Надо, говорить нечего. Оглянувшись на темнолесье, я мысленно попрощался с древним лесом, подарившим мне интересную загадку. И, подхватив осточертевшую, набившую мозоли волокушу, потопал к горам.

– Ух ты, теплая! – Я вытащил руку из достаточно широкого ручья, даже скорее маленькой речушки, вытекающей из узкого ущелья. – Вот оно что, геотермальные источники. Ну, Герда, ищем место, и будет у нас нормальная баня и хорошие постирушки!

Голована не ответила, принюхиваясь к парящей воде. Потом осторожно попробовала и, облизнувшись, стала жадно хлебать воду.

– Вкусная, что ли?

Я тоже зачерпнул пригоршню из речки и попробовал. Чуть солоноватая, обычная вода. Правда, в сравнении с той, которую поставляют в квартиры нижних уровней на Земле, – царская вода. Но я как-то здесь уже избаловался кристально чистой родниковой, живой водой. Впрочем, эта совсем неплоха, просто вкус непривычен.

Потом я три с лишним часа лавировал в зарослях какого-то кустарника с мелкими продолговатыми ягодами, которые по пути с удовольствием, чавкая и щуря глаза, поедала Герда. Да с таким аппетитом, что и я не выдержал, попробовал, а потом нарвал полный котелок душистых, сладких, чуть терпких ягод.

– Красивая долинка, – опуская волокушу, пробормотал я. Мимо, толкнув меня плечом, прошла голована. – Ты поосторожнее, подруга. Твои латки еще до конца не зажили, так что не хулигань…

На это Герда фыркнула и встала, принюхиваясь и прислушиваясь. Минуты три она внимала звукам и запахам и, по-моему, пробовала сканировать. Потом мне пришел ее мыслеобраз, в котором были несколько крупных грызунов на дальнем склоне и пара больших хищных птиц в пещере, расположенной в груде скал слева от нас. Точно, сканировать учится.

– Ты точно больше никого не чуешь? – Я толкнул сапогом сухую лепешку, одну из многих устилающих разбитую копытами тропу. – Не хотелось бы встретиться с теми, кто оставил эти визитные карточки. Затопчут и не заметят.

Герда фыркнула и послала мне насмешку. Мол, потому и задержалась, что вынюхивала, но стадо прошло минимум несколько недель назад.

– Наверное, откочевывает на равнину, – вслух подумал я, глядя на раскиданное под ногами топливо.

Повезло ведь, я хоть и набрал охапку аккуратно нарубленных полешек, но тратить их совсем неохота. Дальше горы лысые, точнее, альпийские луга начинаются. И хорошо если кизяки там встретятся, хоть ужин сготовить будет на чем.

Потом я собирал коровьи, или чьи там еще, лепешки, разводил костер, варил кашу. Все это время Герда лежала в неглубоком заливчике, оставив на суше только морду и кончики передних лап. И от нее доходили такие волны блаженства, что я в конце концов, запарив кашу и не став дожидаться результата, тоже влез в воду.

– Какой балдеж! – вытягиваясь в почти горячей воде, пробормотал я. – Как бы не заснуть, съедят еще. Расслабуха конкретная.

Впрочем, особо долго лежать я не стал. Вылез из водички, поскорее обтерся полотенцем и оделся. Не хватало еще простыть. Поужинал на пару с подругой четвероногой. И потом долго стирал все, от портянок до исподнего. В конце концов выстирал изрядно изгвазданные брюки, надев перед этим двое кальсон. Видок у меня при этом был таким, что даже Герда зафыркала.