– И нечего надо мной смеяться! Мне, как некоторым, шуба природой не дарена, приходится крутиться как могу.

Развесив вещи на натянутой между деревьями веревке, я уселся возле тлеющих углей, поверх которых стоял котелок со взваром из толченых ягод. Вкуснейшая штука получилась – душистая, кисло-сладкая, с множеством живых ароматов и потрясающим послевкусием. Невероятная вещь, в прошлой жизни мне малодоступная. Все-таки на те восемнадцать миллиардов ртов, живущих в пределах Солнечной системы, живых ягод не напасешься. Нет, пару раз в месяц я покупал упаковочку клубники или смородины, но не более. Очень дорого. И даже наличие собственного дома на Земле этой проблемы не решало. Крохотный палисадник, дорогая вода, сложности в экологии – и в результате только специально выведенная трава, которую обязали высаживать в городах практически на каждом участке земли, свободной от домов, асфальта, бетона или пластика.

С кружкой в руках уселся на пук веток, накрытый пледом, подбросил пару кизяков и с огромным удовольствием отпил взвара. Нет, нравится мне здесь. Дико, нет интернета, нет много чего – но как хорошо!

Впрочем, я оглядел начинающую темнеть долинку. Примерно восемь на десять километров, уютно так. Классическая кальдера давно уснувшего супервулкана. Дай бог, чтобы он спал подольше, мне и спокойнее, и целее буду. Впрочем, Герда невозмутимо-безмятежна, а даже просто собаки сейсмоактивность очень хорошо чуют. Так что отдыхаем. Сколько там времени-то?

И я вытащил часы из кармана шинели. Что-то мне кажется, тут время отличается от земного. По моим прикидкам, темнеет каждый день минут на сорок раньше, то есть день короче выходит. То ли планета летит побыстрее, то ли к светилу ближе – неясно. Впрочем, нет ничего одинакового во вселенной. Лун тут и тех две, вон одна в небе висит блеклым полумесяцем. Впрочем, после захода солнца она засияет зеленым, а вторая выйдет позже и отливает красноватым. В прошлую ночь сидел, разглядывал их в подзорную трубу, пока шея не затекла. На красноватой вроде как атмосфера слегка имеется, а вот на зелененькой нет, голый камень.

Неподалеку кто-то дико заорал. Страшно, истошно. Настолько, что Герда подскочила спросонок и сейчас поскуливает от боли в поврежденном боку, а я уже стою с дробовиком в руках. Для леса самое оружие, кстати. Со зверьем перестрелки не вести, а две тяжелые пули – очень серьезный аргумент. И одно заметил – я стал больше вслушиваться в лес. Постоянно, ежеминутно, чем бы ни занимался. Раньше, до ссылки, мощное вооружение и доспехи делали меня выше абсолютного большинства зверей, а сейчас только пороховое оружие могло защитить меня и мою напарницу. А потому бдительность и бдительность, лес в этом случае сам подскажет, где и кто идет. Герда тоже искала, выслушивая и вынюхивая.

Вот и сейчас пара небольших пичужек вспорхнула метрах в двухстах над достаточно высокими, но тонкими и хрупкими кустарниками. Качнулись верхушки, ближе, еще ближе. На темнеющую поляну огромными прыжками, бесшумно, как призрак, вымахнул огромный зверюга с громадными светящимися глазами. Голована была в явном ступоре, и от нее шла волна полнейшего непонимания.

«Нет крупных хищников!!!» – успел подумать я, ловя на мушку стремительно двигающуюся ко мне фигуру. Выстрел! Еще один!

– Что за на хрен!!! – изумленно пробормотал я, перезаряжая ружье и провожая взглядом крупного, можно сказать, здорового ушастого зверя с окровавленной спиной, промчавшегося мимо нас с Гердой огромными прыжками. – А где верхняя часть с глазами? Куда она делась? Я же в нее стрелял!

Но зверь уже ускакал, исчезнув в качнувшихся кустах, а Герда внезапно вытянулась в струнку и осторожно двинулась вперед, по следам странного зверя, туда, где только что было чудо-юдо. Ну и я, взведя курки ружья, тоже потопал за ней, оглядываясь и держа ружье на изготовку. Представив себя со стороны, психованно усмехнулся – кальсоны и весь в патронташе, ружье и револьвере. Герда уже принюхивалась к чему-то, грудой мокрой ветоши валяющемуся посреди кустов.

– Да уж. – Я попытался не заржать, но не получилось. Видимо, отходняк, но ржач меня пробил конкретный такой, минут несколько хохотал, до слез. Голована, недоуменно поглядев на меня, уселась рядом с огромным филином, которому я удачным попаданием снес пулей голову. Вообще-то целил в середину силуэта, но зверь, которого закогтил этот крылатый хищник (заяц его зовут, вспомнил), скакал как сумасшедший, пытаясь сбросить его со спины. – Что делать будем, Герда? Это вообще едят?

Голована фыркнула, передала образ бурлящей мясной похлебки и, взяв птицу за основание огромного крыла, хромая потащила добычу к нашей стоянке. Потом знакомое мне только по инструкции ощипывание и опаливание птицы, которая на самом деле была огромна. Распахнутые крылья были длиннее моих вытянутых в стороны рук. Ну, померил я так, взял за кончики крыльев и вытянул. Так что метра два с половиной точно есть, большая птичка. И красивая была когда-то.

Впрочем, съев большую часть мяса, мы с Гердой решили, что она и достаточно вкусная. Хоть и жилистая. Впрочем, от хорошего летуна чего еще ждать? Зато супчик наваристый получился, захотелось жиденького. Герда-то отказалась, она и кашу последнее время с явной неохотой ест, предпочитает чистое мясо. Гурманка, итицкий кот.

Закончили ужин уже в полной темноте. Только угли рдели, то темнея и покрываясь легкой пленкой остывшего пепла, то по новой разгораясь под легким ветерком. Из-за горушки выкатилась вторая луна, и вместе с первой они составляли причудливый дуэт на звездном небе. Окружающие долину горы пытались врезаться в небо и отпечататься на звездах, но были мелковаты для этого и просто обозначали свое присутствие. Впрочем, восточнее горы уже были намного серьезнее, я там наблюдал минимум пятитысячники, и похоже, что дальше на восток горы еще подрастут.

Пару раз звезды закрывали огромными бесшумными призраками родственники нашего с Гердой ужина. Ох и огромные эти филины, на самом деле. Легко журчала речка по камням и корягам берега, заполняя полянку легким туманом. А ведь я не подумал. Ночи уже прохладные, река теплая. Тут утром такой туман может быть, что все насквозь промокнет. И потому я впотьмах подбросил кизяков с сухими веточками (вот почему мне пришлось коровье дерьмо собирать отсюда выше по склону – отсырело все ночью!) и сложил рюкзаки в одно место, укрыв их пледом. Ткань плотная, намокает неохотно. Глядишь, и не очень все отсыреет, тем более что продукты в пакетах и в рюкзаках, а оружие смазано.

И уже после этого завалился на приготовленную лежанку, накрывшись шинелью и пледом, проверив перед этим ружье и карабин. Уже привычно к спине привалилась голована. Какое-то время я еще лежал, глядя, как звезды исчезают в тумане, но вскоре заснул. Впрочем, почти сразу проснулся от шелестящего гула, прошедшего над долинкой, усевшись на лежанке и держа в руках карабин. Геликоптер пролетел, что ли? Но гадать, так ли это, не стал. Толку от этого нет, ничто это не изменит. Потому вновь уложил мосинку рядышком, погладил встревоженную Герду по загривку и завалился заново. Солдат спит – служба идет. К ссыльнопоселенцам это также относится, а учитывая мой пожизненный – мое дело. Хочу сплю, хочу песни пою.