— закончил Хаскульд. — Велел передать, что если ты хочешь его смерти, то должен прийти сам.

Ингвар медленно поставил рог на стол. В зале воцарилась мёртвая тишина. Воины и слуги, столпившиеся у стен, боялись даже дышать, зная, как опасен их господин в гневе.

— Он посмел отпустить тебя с таким посланием, — тихо произнёс Ингвар, и от этого тихого голоса у присутствующих мороз пробежал по коже. — Значит, он не только жив, но и настолько уверен в себе, что издевается над нами.

Хаскульд опустил голову ещё ниже, словно пытаясь вжаться в земляной пол.

— И ты, — продолжил Ингвар, — ты принял такое унижение? Принял жизнь из его рук, чтобы приползти ко мне с этим?

— Господин, я...

Договорить Хаскульд не успел. Ингвар молниеносным движением выхватил из-за пояса короткий нож и метнул его с такой силой, что тот вошёл точно в горло посланнику. Хаскульд захрипел, схватился за рукоять, но через мгновение упал лицом вниз, судорожно дёргаясь в луже собственной крови.

Никто в зале не шелохнулся. Все знали, что такая судьба ждёт любого, кто принесёт Ингвару дурные вести.

— Вытащите его отсюда, — бросил конунг слугам. — И пришлите ко мне моего сына. Немедленно.

Пока слуги торопливо выполняли приказ, Ингвар снова погрузился в созерцание огня. Его широкое лицо, обрамлённое седеющей бородой, заплетённой в две тугие косы, выражало сдерживаемую ярость. Но глаза, холодные голубые глаза настоящего северянина, оставались спокойными и расчётливыми.

Рюрик становился слишком серьёзной проблемой. Молодой выскочка, пришедший словно из ниоткуда, за последние годы собрал вокруг себя слишком много союзников, захватил слишком много торговых путей. А теперь ещё и готовился к экспансии на восток — в земли, которые Ингвар давно считал своей будущей добычей.

Всё это нужно было пресечь, пока не стало слишком поздно. Но как? Прямая атака теперь, после провала засады, будет ожидаемой. Рюрик наверняка усилит охрану, подготовится к открытому конфликту.

Нужен был другой подход. Что-то, чего молодой конунг не ожидает.

Его размышления прервал приход сына. Бьёрн был высоким молодым воином с каштановыми волосами и чертами лица, больше напоминавшими черты его покойной матери, чем отца. Он остановился на почтительном расстоянии, заметив тело Хаскульда, которое как раз выносили из зала.

— Ты звал меня, отец? — спросил он, делая вид, что не заметил мертвеца.

— Да, — кивнул Ингвар. — Садись. Нам нужно поговорить о твоём друге Рюрике.

Бьёрн напрягся, но послушно сел на скамью напротив отца.

— Он не мой друг, — сказал он. — Мы просто знакомы по торговым делам.

— Достаточно знакомы, чтобы ты возражал против моего плана устранить его, — холодно заметил Ингвар. — Достаточно, чтобы предупредить его о готовящейся засаде?

Бьёрн побледнел:

— Я не предупреждал его, — твёрдо сказал он. — Я лишь говорил, что честный вызов лучше подлого убийства. Что в открытом бою мы могли бы...

— В открытом бою?! — Ингвар с грохотом опустил кулак на стол. — Ты говоришь как наивный мальчишка, а не как сын конунга! В открытом бою мы потеряем десятки воинов. Зачем, если можно убрать одного человека тихо?

— Потому что так поступают трусы, а не воины, — ответил Бьёрн, и в его голосе зазвучала сталь. — Наши деды бросали вызов врагам в лицо, а не посылали убийц под покровом ночи.

Ингвар долго смотрел на сына тяжёлым взглядом. Потом медленно покачал головой:

— Наши деды умирали молодыми, Бьёрн. А те, кто был умнее, — строили королевства. Я хочу быть среди вторых.

Он наполнил два рога медовухой и один протянул сыну: