«Такой подход является наилучшим как в плане предупреждения заболеваний, так и в плане безопасности вакцинации», – пишет доктор Боб о своей альтернативной схеме. Эта схема предусматривает задержку вакцинации против тех болезней, профилактика которых важна именно для самых маленьких детей, поэтому маловероятно, что это наилучший подход к профилактике. Так же маловероятно, что такой подход является самым безопасным, потому что, кроме личного мнения доктора Боба, нет никаких свидетельств в пользу того, что растягивание программы вакцинаций на долгий срок сводит к минимуму частоту побочных эффектов. Альтернативная схема, в лучшем случае, является не самой полезной, а самой вредной – в обоих смыслах. Следуя этой схеме, можно получить пользу в плане профилактики, но не в решающем для защиты возрасте, при этом полностью сохраняется риск всех возможных побочных эффектов.

Дополнительное время и дополнительные хлопоты, которых требует альтернативная схема доктора Боба, трудно оправдать, если не минимальна опасность заражения инфекционными заболеваниями в самом раннем возрасте и если опасность вакцинации в младенчестве не преувеличена. Многие страницы «Книги о вакцинах» посвящены как раз этой минимизации и преувеличениям. Столбняк, по мнению доктора Боба, – это не та болезнь, которая поражает младенцев, гемофильная палочка редко вызывает заболевание, а корь не так страшна, как ее малюют. Доктор Боб не упоминает, что в развивающихся странах столбняк каждый год убивает сотни тысяч детей, что с гемофильной палочкой большинство детей сталкиваются в течение первых двух лет жизни и что корь убила больше детей, чем любая другая болезнь в истории человечества.

Идея придерживаться золотой середины в отношении вакцинации выглядит очень привлекательной, но и уклончивой. Отсылки к мнению экспертов противоречат заявлениям о конфликте интересов, что вызывает сомнения в беспристрастности, которую доктор Боб обещает в предисловии к книге. Но «Книга о вакцинах» не столько беспристрастна, сколько двусмысленна. «Вакцины не вызывают аутизм, – пишет доктор Боб, – кроме тех случаев, когда это происходит». И он завершает обсуждение отсутствия данных в пользу причинной связи между вакцинами и определенными побочными эффектами следующим утверждением: «Я уверен, что истина находится где-то посередине между причинностью и случайностью».

Неясно, что это может значить: вакцина одновременно не является причиной эффекта, но и совпадение не является случайным. С применением вакцин связан ряд косвенных, непрямых эффектов. Например, вакцина против кори, свинки и краснухи может стать причиной лихорадки, которая, в свою очередь, может привести к судорогам у детей, предрасположенным к судорогам на фоне высокой температуры. Судороги обусловлены высокой температурой, лихорадкой, а не вакциной – у того же ребенка, скорее всего, судороги могут возникнуть и при лихорадке, вызванной каким-либо природным заболеванием, но во многих рассуждениях о побочных эффектах вакцин, включая и рассуждения доктора Боба, это различение не проводится. Непрямая связь обычно приравнивается к причинно-следственной связи. Именно на этом месте, на утверждении о чем-то среднем между причинностью и случайностью, я начала опасаться, что это среднее положение – просто фикция.

Доктор Боб таким образом устраивает свою промежуточную позицию в отношении вакцинации, что взгляды чуть более осторожные, чем у него, уже представляются экстремистскими. «Я не понимаю, откуда исходит такое строгое разграничение», – пишет он о педиатрах, которые не работают с семьями, отказывающимися вакцинировать своих детей. Как, вероятно, известно доктору Бобу, некоторые педиатры не лечат невакцинированных детей, потому что есть возможность, что, сидя в приемной, эти дети могут заразить какими-либо заболеваниями младенцев, которым по возрасту рано делать прививки от этих болезней. На самом деле, невакцинированный ребенок, который вернулся в 2008 году из Швейцарии с корью и заразил одиннадцать детей, был, по сути, пациентом доктора Боба. Именно попечением доктора Боба и таких, как он, этот мальчик оказался непривитым, несмотря на то что он распространил болезнь не в приемной самого доктора Боба, где находились трое малышей, которым было слишком рано делать прививку от кори.

«Это не я был тем педиатром, который принял пациента с корью и позволил ему находиться в своей клинике, – писал доктор Боб о том случае. – Я не имею к той истории никакого отношения». Когда ему начали задавать вопросы с пристрастием, он добавил: «Я много лет был простым семейным педиатром, но я практиковал далеко от них, и с этой болезнью они пошли к местному педиатру». С точки зрения доктора Боба, его не касается то, что происходит в кабинетах других врачей, а общественное здравоохранение не имеет никакого отношения к здоровью отдельных индивидов. «Это очень важная вакцина с точки зрения государственного здравоохранения, – пишет он о вакцине против гепатита B, – но она абсолютно не так важна с индивидуальной точки зрения». Для того чтобы понять и оценить суть сказанного, надо поверить в то, что индивиды не являются частью общества.

Общественное здравоохранение, считает доктор Боб, не имеет отношения к нашему здоровью. «Можно с полной достоверностью утверждать, что мы вводим эту вакцину не для того, чтобы защитить каждого индивидуального ребенка от заражения полиомиелитом, – пишет доктор Боб о вакцине против полиомиелита. – Мы делаем это, чтобы защитить нацию как целое на случай, если начнется эпидемия». Он признает: «Если мы прекратим использовать эту вакцину, то полиомиелит может вернуться. Все, кому за пятьдесят, знают, как это страшно». Он сам слишком молод, чтобы помнить полиомиелит. Ему не приходилось лечить детей от дифтерии или столбняка. «Надо надеяться, что когда-нибудь в нашем распоряжении будут методы определения, какие побочные эффекты действительно вызываются вакцинами», – пишет он. Он снова делает ставку на будущее знание, снова использует безграничные обещания научных открытий для того, чтобы выдать азартную игру за мудрое вложение капитала.

* * *

Мой дед потерял отца, умершего от туберкулеза, когда ему было десять лет. Со стороны матери у бабушки и дедушки братья и сестры умирали от инфекционных болезней. Одна семья потеряла маленького ребенка от кори, а один из подростков умер от сепсиса, а в другой семье один младенец умер от коклюша, а один подросток – от столбняка. Когда мой отец был еще мальчиком, его родной брат был полгода прикован к постели из-за ревматизма. Он выжил, но заболел пороком сердца и умер молодым от сердечной недостаточности.

Отца в детстве вакцинировали от пяти болезней. Меня вакцинировали от семи, а мой сын получил прививки против четырнадцати болезней. Умножение числа вакцинаций стало для некоторых из нас метафорой американской избыточности. Слишком много, слишком быстро – это один из лозунгов кампаний активистов, выступающих против прививок. Впрочем, этот критический лозунг можно приложить и к другим аспектам нашей жизни.

Прививка от оспы, которой вакцинировали моего отца, содержала намного больше иммунизирующих белков или, так сказать, активных ингредиентов, чем любая из современных вакцин. На эти белки реагирует иммунная система, когда организм отвечает на вакцинацию. В этом смысле одна доза противооспенной вакцины, которую получали наши родители, представляла собой больший вызов для иммунной системы, чем вызов всех двадцати шести вакцинаций от четырнадцати болезней, которые получают наши дети в течение первых двух лет жизни.