После заражения ветряной оспой ее вирус не покидает организм, продолжая дремать в нервных корешках, и иммунной системе все время приходится до конца жизни быть начеку, чтобы не допустить рецидива его размножения. На фоне стресса вирус может активироваться, вызывая опоясывающий лишай (герпес), болезненное воспаление нервов. Проснувшийся вирус может стать причиной инсульта и паралича, но самым частым осложнением герпеса является невропатическая боль, которая может продолжаться месяцы и годы. Иммунитет, порождаемый болезнью, в данном случае реализуется через долговременное взаимодействие организма с вирусом.

Вирус, используемый в вакцине и защищающий от ветряной оспы, тоже может остаться в нервной системе. Но, будучи ослабленным, этот вирус с меньшей вероятностью просыпается, вызывая герпес. Если же это все-таки происходит, то это сопровождается не такой сильной болью. Некоторые родители считают, что иммунитет, порождаемый вакциной, хуже иммунитета естественного, потому что иммунитет после прививки длится недолго. Для того чтобы сохранить иммунитет в зрелом возрасте, когда болезнь может протекать достаточно тяжело, надо сделать повторную прививку в подростковом возрасте. «И что?» – спрашивает отец. Я стараюсь объяснить позицию сторонников естественного иммунитета к ветряной оспе. Я говорю: «Некоторые люди хотят, чтобы их дети переболели ветряной оспой, потому что…» На этом месте я делаю паузу, чтобы обдумать наилучшее объяснение, которым мне не стыдно поделиться с врачом. Но отец заканчивает фразу за меня: «…они идиоты».

Я не думаю, что они идиоты. Я думаю, что они просто испытывают ностальгию по временам доиндустриальной эпохи, которые и мне самой иногда кажутся невероятно соблазнительными. Мы жили среди первозданных явлений: в горах водились львы, а в прериях бушевали пожары. Эти явления были опасны, но они были частью, по выражению Рэйчел Карсон, «природной системы в ее совершенном балансе». Трудно вообразить любой тип ветряной оспы с ее сыпью, которую поэтично описывают как «капли росы на розовых лепестках», как нечто зловещее. И трудно отделаться от подозрения – притом, что есть вирус дикого типа и вирус вакцины, – что вирус дикого типа лучше.

В 2011 году по телевидению показали интервью с одной женщиной из Нэшвилла, которая продавала леденцы, зараженные ветряной оспой. Это интервью привело к обнаружению весьма пестрого сообщества родителей, которые обменивались между собой леденцами, которые сосали больные дети. Федеральный прокурор отреагировал очень быстро, заявив, что незаконно пересылать вирусы по почте. Болезнетворные леденцы, продававшиеся по пятьдесят долларов за штуку, были услугой, предоставляемой родителям, которые хотели, чтобы у их детей сформировался естественный иммунитет, а не искусственный – в ответ на прививку. Правда, специалисты по инфекционным заболеваниям весьма скептически отозвались об этом методе. Теоретически, конечно, возможно распространять ветряную оспу с леденцами, но, как правило, для заражения ее вирус надо вдохнуть. Кроме того, вирус ветрянки слишком хрупок и неустойчив и едва ли может уцелеть при пересылке по почте. Но леденцы могут быть идеальным средством распространения более устойчивых вирусов, например вируса гепатита B, который может выживать вне организма хозяина в течение недели. Помимо гепатита B, леденцы, облизанные больными детьми, могут успешно разносить грипп, стрептококки группы A и стафилококки.

Леденцы, зараженные ветряной оспой, опасны тем же, чем были опасны прививки из руки в руку: они могут передавать другие инфекции. Популярной альтернативой вакцинации от оспы в девятнадцатом веке была вариоляция, практика заражения здорового человека вирусом оспы, взятым у человека, в легкой форме переносящего натуральную оспу. И вакцинация, и вариоляция были сопряжены с опасностями. И вакцинация, и вариоляция могли сопровождаться лихорадкой, приводить к развитию инфекций и служить средством передачи таких болезней, как, например, сифилис. Но вариоляция, которая приводила к заболеванию с летальностью от 1 до 2 процентов, была опаснее, чем вакцинация. Несмотря на свою большую безопасность, вакцинация вытеснила вариоляцию не сразу после того, как Дженнер обнародовал свою методику вакцинации. Вариоляция оставалась популярной в Англии, пишет Надя Дурбах, отчасти потому, что люди предпочитали то, что «они считали “реальной вещью”».

К тому времени, когда «Кока-колу» начали продавать под девизом «Это реальная вещь», в ней уже не было кокаина. Она уже не была реальной вещью, как, впрочем, она никогда ею и не была. Фармацевт, придумавший в 1886 году сочетание кокаина и кофеина и назвавший его «нервным тоником», эффективным в лечении нервных болезней, головной боли и импотенции, на самом деле придумал вызывающий зависимость стимулятор, растворенный в приятном на вкус эликсире. Это был невероятно популярный тоник, но не благодаря его мнимым целебным свойствам.

«Новая Кока-кола», состав которой был изменен в 1985 году, популярностью не пользовалась, несмотря на то что в слепом испытании люди предпочитали вкус нового напитка вкусу традиционной «Кока-колы». Последовали судебные иски, бойкоты и публичные протесты. То, что «Новая Кола» не смогла легко вытеснить с рынка продукт, традиционно известный своей аутентичностью, не должно было удивить компанию. Мы настороженно относимся к имитациям, даже если имитация своим качеством превосходит оригинал. Мы хотим вирус дикого типа, а не вакцинный вирус. И да, мы хотим, чтобы наши дети болели настоящей ветряной оспой. Отчасти привлекательность преднамеренного заражения ветряной оспой заключается в том, что такая форма прививки напоминает не вакцинацию, а вариоляцию – «реальную вещь». Для врачей девятнадцатого века вариоляция была средством «взять сопротивляемость в свои руки», как замечает Энн Москона, специалист по детским инфекционным болезням. Это была – как современное распространение зараженных ветряной оспой леденцов и организация вечеринок свиного гриппа – попытка «схватить судьбу за глотку».

* * *

Концепция отчетливой и неминуемой опасности была когда-то использована для оправдания принудительной вакцинации во время эпидемий. Термином «добросовестный уклонист», которым в наше время обозначают людей, отказывающихся от военной службы по моральным или религиозным соображениям, поначалу обозначали людей, по тем же мотивам отказывавшихся от прививок. Британский закон 1853 года об обязательной вакцинации детей вызвал сильное сопротивление в обществе. После того как был принят закон, позволявший повторно штрафовать лиц, уклоняющихся от вакцинации, у лиц, которые не могли заплатить штраф, конфисковывали имущество и продавали на аукционе; в некоторых случаях за уклонение от прививки отправляли в тюрьму. В 1898 году было издано дополнение к закону, согласно которому родители могли подавать прошение об исключении для их ребенка по соображениям совести. Эта статья была весьма расплывчатой, она требовала лишь, чтобы возражающая мать могла дать магистратам «удовлетворительное» объяснение своих мотивов, продиктованных совестью. Это породило тысячи случаев отказов по религиозным и моральным соображениям, причем иногда отказы касались подавляющего большинства новорожденных; кроме того, закон породил массу дебатов относительно того, что можно считать моральными или религиозными соображениями.