— Шш. — Она приблизила к нему лицо и как-то очень просто и естественно закрыла своими губами его рот.

Судорога свела мышцы Зака. А потом он со стоном обнял ее — так крепко, что у нее перехватило дыхание. Все отступило на задний план. Страх, гнев, размолвки, дурные предчувствия… Ничто не имело значения, кроме огня, который пылал между ними, кроме необходимости друг в друге, которая, казалось, росла и крепла по мере того, как продолжался их поцелуй.

Они с трудом оторвались друг от друга.

— Мы должны поговорить, — произнес Зак.

Моника кивнула, судорожно сглотнув.

— Да, я знаю. Но не сейчас. Скоро.

Зак нежно взял ее за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза.

— Мы поймаем этого негодяя, — поклялся он. — Так или иначе, но поймаем. И он больше не причинит вам с Николь страданий.

— Я знаю…

— Ну, тогда все в порядке. — Зак сорвал легкий поцелуй с ее губ и отошел в сторону. — Слушай, мне нужно наконец освободиться от этого насквозь мокрого собачьего костюма. — Он потянулся к кухонной двери.

Но Моника остановила его, слегка дотронувшись до его руки.

— Зак.

— Да?

— Николь уж какая-то очень тихая. Я боюсь…

Жестом Зак быстро показал, что он ее понял. Он и сам опасался того же.

На кухне Карла и Пит делали вид, что их совершенно не заботит то, что происходит в коридоре, и безуспешно пытались заинтересовать Николь добычей, которую принес ей Хэллоуин.

Моника вытащила из ящика чистое кухонное полотенце и подала его Заку.

— Вот, возьми и вытри волосы.

— Спасибо. — Послушно вытирая голову полотенцем, Зак исподтишка наблюдал за Ники. Ох, и не понравилось ему то, что он увидел! Возвратив Монике полотенце, он провел рукой по волосам.

— Эй, малышка! — Так же, как он часто делал это раньше, Зак шутливо дернул Николь за косичку, чтобы привлечь ее внимание. — Не поможешь мне расстегнуть молнию на этом комбинезоне? А?

Ни Зак, ни все остальные совершенно не были готовы к реакции ребенка. Николь вскочила на ноги, повалив стул, на котором сидела, и с плачем выбежала из кухни.

— Не надо, — резко сказала Моника своей матери и Питу, которые с побелевшими от испуга лицами собрались бежать вслед за Николь. Послав Заку горестный взгляд, Моника сама кинулась за ребенком.

Зак нашел Монику рядом с ванной комнатой. Женщина в отчаянии крутила дверную ручку, стучала в дверь, умоляла, упрашивала, требовала:

— Открой дверь, дорогая. Пожалуйста, открой. Ники, позволь маме войти. Открой эту дверь, Николь! Сейчас же!

Из-за двери слышались судорожные рыдания.

— О Господи, Зак, сделай что-нибудь! — с мольбой в голосе закричала Моника, когда Зак оттеснил ее плечом в сторону. — Она закрылась там!

— Николь! — Он подергал дверную ручку. Дверь была не очень крепкая. Зак смог бы вышибить ее. Он уже решил исполнить задуманное, как вдруг понял, что это очень опасно. Выбитая дверь запросто могла убить ребенка, прятавшегося за ней. — Открой дверь, Ники, — ласково убеждал Зак. Шепотом он обратился к Монике: — Принеси мне гвоздь или кусочек проволоки. В общем, что-нибудь, чем я мог бы взломать замок.

Моника побежала вниз по лестнице на кухню, а Зак говорил тихим, успокаивающим голосом. Зака просто ужасало внезапное затишье за дверью.

— Ники, мы любим тебя, ты это знаешь. И мама любит, и я, и бабушка с Питом, и Ада с Митчем. Дорогая, никто из нас не даст тебя в обиду. Я обещаю. Но не трогай ничего в этих шкафчиках. Понимаешь? Ты не должна ни к чему прикасаться там! Договорились, милая? Ники, солнышко, Чарли ждет тебя дома, он скучает…

И Ники открыла ему. Зак опустился перед ней на колени.

— О, детка! — Он заключил ее в свои объятия, крепко прижал к себе, баюкая и что-то напевая, а она, тихо всхлипывая, уткнулась лицом в его плечо. Зак закрыл глаза, чтобы сдержать набежавшие слезы, которые он не проливал со дня смерти Мэдди. — Ох, детка, детка…

Подоспевшая Моника, внезапно увидев их, чуть не вскрикнула, но Зак предупреждающе посмотрел на нее. Он забыл о своих слезах, и они теперь текли по щекам.

Моника сжалась, закрыв лицо руками.

Карла и Пит тоже поднялись наверх.

Зак одними губами проговорил: «Доктор Кунц», и Пит понял его. Он наклонился к своей жене, что-то ей прошептал и усадил на ближайший стул. Минуту спустя Зак уже слышал приглушенный голос Пита, который говорил по телефону из хозяйской спальни.

Девочка зашевелилась в объятиях Зака и подняла голову. Ее огромные карие глаза покраснели, а шелковистые реснички слиплись. Личико было заплаканным и тоже покраснело от слез.

Зак молча смотрел на Николь. Он надеялся, что вся любовь, которую он испытывает к этому ребенку, выражена у него в глазах и Николь сможет ее увидеть.

— О, Ники… — Это был голос Моники. Из груди несчастной матери вырвалось рыдание. — Почему?

Николь высвободилась из объятий Зака и обняла мать за шею.

— Не… плачь… м-м-мама, — запинаясь, проговорила она скрипучим голосом.

Все замерли от удивления.

— Не… хочу… быть… — Она билась над словами, беззвучно проговаривая каждое слово, прежде чем сказать его вслух. Ее дыхание становилось все более и более взволнованным, глаза потемнели.

Но когда Моника попыталась успокоить ее, сказав: «Я знаю, любовь моя, знаю», — Николь неистово замотала головой. Ее маленькие ручки сжались в кулачки, она топнула ногой. И слова хлынули из Николь стремительным потоком!

— Не хочу больше быть Ники! Папа здесь! Папа здесь!..

Она повторяла одни и те же слова, все громче и громче. Бессильно опустившись на пол, она принялась колотить кулачками пол.

Когда Зак наконец сумел прижать к себе ее извивающееся в судорогах тело, она продолжала бить — теперь уже его плечо…

К приходу доктора Ники затихла и лишь иногда отрывисто всхлипывала. Моника забрала ее из рук Зака и в сопровождении молчаливого доктора отнесла в постель. Доктор сделал Ники успокоительный укол и заверил Монику:

— Вам не о чем беспокоиться, препарат позволит ей крепко спать до утра без тревожных сновидений, вот и все.

Когда Моника наконец спустилась вниз, все сидели на кухне вокруг стола. Карла разогрела суп, с которым мужчины тут же расправились.

— Она заснула, — сказала Моника, не вдаваясь в подробности.

— Бедная крошка, — проговорила Карла, промокая бумажной салфеткой уголки глаз. — Бедная, милая, маленькая крошка…

— Она заговорила, — напомнил им доктор Кунц. — Давайте не забывать об этом среди всех причитаний и слез. — Он повернулся к Заку. — Все будет в полном порядке. Она ведь ребенок, а в детском возрасте многое поправимо. И меньше всего на свете ей сейчас нужно, чтобы вы, — доктор суровым взглядом окинул присутствующих, — обходились с ней как с седьмым чудом света или, что еще хуже, как с больной. Также не ждите, что она будет болтать, не закрывая рта. Может быть, словечко здесь, словечко там. Но вы должны быть постоянно начеку. Не говоря уже о том, что сейчас ее нужно оберегать от любых возможных потрясений. — Он поднялся. — Я должен сделать еще несколько визитов. Провожать меня не надо. Позвоните утром, если будет необходимость.