На первый взгляд эта идея может показаться старомодной: люди на соответствующих должностях, со своими явными и скрытыми мнениями и предубеждениями, контролируют информационный поток. Но в то же время это правда. Новость может оказаться в центре всеобщего внимания, а может кануть в Лету, и зависит это исключительно от воли современных «привратников». Даже если они не осознают своей власти, они должны верить, что знают вкусы и предпочтения своих читателей лучше них самих.

Во времена газет компромиссы были более-менее очевидными. На первой полосе можно разместить ограниченное количество новостей и чем ближе находится новость к заголовку, тем она важнее. Кроме того, задолго до публикации этих новостей редактор должен принять еще более фундаментальное решение: как распределить сюжеты между имеющимися репортерами. Не зная, что в конечном счете выйдет из сюжета, редактор должен определить его потенциальную ценность заранее. Уолтер Липпман, автор одной из первых великих книг, посвященных критике средств массовой информации, предупреждал о заключенной здесь опасности: «Пока между обывателем и фактами стоит новостная организация, руководствующаяся исключительно собственными и непрозрачными стандартами, какими бы возвышенными они ни были, и определяющая, что мы будем знать и, следовательно, во что будем верить, никто не может сказать, что самые основы демократического управления надежно обеспечены».

Легко представлять себе Washington Post в розовом свете как пример, опровергающий предупреждение Липпмана, особенно после того, как к созданию ее героического и привлекательного образа подключился Голливуд, сняв Роберта Редфорда в роли ведущего журналиста[54]. Под руководством семьи Грэм, получившей контроль над газетой в 1933 году на аукционе после ее банкротства, Washington Post мало-помалу приобрела авторитет. Дед Дона Грэма, Юджин Мейер, говорил о своих новых обязанностях в торжественном тоне:

«У газеты существует долг по отношению к своим читателям и к широкой общественности, но не по отношению к частным интересам ее владельцев. В своем стремлении к правде газета должна быть готова жертвовать материальной выгодой, если того требует общественное благо. Газета не должна становиться на сторону чьих-либо частных интересов, но должна быть честной и цельной в своем взгляде на государственные дела и государственных деятелей».

Мейер и его зять Филип Грэм могли себе позволить говорить о своей миссии в подобном ключе. Их семья теряла на газете по 1 млн долларов в год в течение первых двадцати лет владения ею. Но после того, как Washington Post объединилась с конкурентом, Washington Times-Herald, она стала одной из важнейших монополий США в области средств массовой информации. К 1964 году почти половина населения Вашингтона была подписчиками Post и получала ее на дом. Тираж воскресного выпуска доходил до 1,2 млн экземпляров. Как и Сульцбергеры[55], семья Грэм проповедовала «отстраненность», и эта моральная максима требовала от них подняться над предубеждениями своего социального слоя. Это было похоже на религиозные заповеди. Как писал политический аналитик Джон Б. Джедис об этом поколении, определившем стиль поведения владельцев газет: «Новости не должны зависеть от мнения редакции, а мнение редакции, хотя и склоняется каждый раз в пользу той или иной политики, не должно зависеть от конкретных партий».

В свои лучшие времена Washington Post критиковала власть, даже пытаясь в то же самое время наладить с ней контакты. Кэтрин, вдова и преемник Филипа, ела черепаховый суп с Генри Киссинджером в то самое время, как Post разносила в прах его ложные заявления по Вьетнаму. Кэтрин часто была вынуждена отстаивать свою позицию перед президентами, пытавшимися добиться, чтобы тот или иной материал не пошел в печать ради интересов национальной безопасности. Джон Митчелл, известный своими скабрезными шутками министр юстиции в администрации Никсона, однажды предупредил Карла Бернстайна[56] о риске будущих разоблачений: «Сиськам (так в тексте) Кэти Грэм очень не повезет, если это будет опубликовано».

К позору Митчелла, Post опубликовала сюжет вопреки угрозам и воспроизвела его предупреждение – правда, без упоминания молочных желез. После отставки Никсона Грэм время от времени носила ожерелье с золотым изображением женской груди.

Подобного рода смелость пред лицом власть предержащих заставляет сердце журналиста биться чаще, но также создает почву для злоупотреблений. Любая организация, способная свергать президентов, заслуживает того, чтобы на нее смотрели не только с благоговением, но и со страхом. Достаточно вспомнить, как Руперта Мердока[57] обвиняли в попытках воздействовать на общественное мнение при помощи своих лондонских газет, чтобы исполнить таким образом его якобы имевшие место договоренности с политиками. Не требуется особого воображения, чтобы представить себе, как менее щепетильные хозяева средств массовой информации могли бы воспользоваться ими для проведения кампаний, преследуя собственные интересы или ради влияния.

Можно было бы возразить, что Фил Грэм злоупотреблял своей газетой именно таким образом. Он был влиятельным лицом, любившим возвышать политических деятелей по своему усмотрению, и использовал газету, чтобы усилить эффект от закулисных интриг, доставлявших ему такое удовольствие. Как писал Дэвид Хэлберстам[58] о Грэме, тот «терпеть не мог, чтобы Post или ее авторы выглядели так, будто не обладают инсайдерской информацией и нужными связями». В 1952 году он бросил все ресурсы газеты на поддержку президентской кампании Дуайта Эйзенхауэра, причем настолько, что наложил вето на публикацию работ карикатуриста Херблока, который не выносил генерала, в течение двух последних недель президентской гонки. Затем Линдон Джонсон воспламенил его воображение. Газетный магнат помог написать речь, в которой лидер сенатского большинства объявил о своих президентских амбициях. Грэм был готов даже, забыв о чувстве собственного достоинства, на четвереньках искать контактную линзу, выпавшую из глаза Джонсона как раз перед той самой речью. Хорошие отношения газетчика и президента объясняют поддержку, которую Post оказывала вьетнамской войне на протяжении всего 1969 года. (Джонсон назначил главного редактора газеты Росса Уиггинса послом при ООН в качестве награды за лояльность во время войны.) Тот факт, что затем газета перешла на жесткую антивоенную позицию и стала публиковать резонансные материалы, критикующие войну, мало что меняет.