– Марион, женщины сексуальны, и это нормально. Знаешь, вокруг вас прямо-таки витает некая притягательная энергия, и вы не должны этого стесняться или стыдиться. Это – часть вашей природы, которая помогает человечеству населять планету Земля. – Он неловко усмехнулся и, поставив стакан на стол, продолжил: – Есть такая штука, как активное согласие. Если вдруг ты захочешь чего-то большего с кем-то, он должен напрямую задать тебе вопрос или же вопрос должна задать ты, если являешься инициатором. Это не испортит момент, не сделает его неловким. Но уберет все надуманное. Никто не знает, что происходит в твоей голове или в голове у другого человека. Озвучивать свои желания не стыдно, особенно если это желание обоюдно. Понимаешь?

Я смущенно кивнула, а Алекс встал, вытащил из одного кухонного шкафчика шоколадку и как ни в чем не бывало кинул мне. Я поймала ее на лету.

– Также необходимо знать свою алкогольную норму, но в подростковом возрасте с этим сложно. Мы только познаем пределы. Так что, если ты вдруг окажешься на вечеринке и поймешь, что перебрала или неважно себя чувствуешь, звони мне. Я обещаю не сдавать тебя родителям, так как знаю, что наказание и домашний арест не помогают. Просто знай, что, какие бы у меня ни были дела и чем бы я ни был занят, я все брошу и заберу тебя, понимаешь?

Я сморгнула слезы и вновь глупо кивнула. Его «Понимаешь?» в конце каждого предложения звучало так, словно он говорит с умалишенной. Но, глядя на него, я знала: ему действительно было важно, чтобы я осознала весь смысл сказанных им слов. В следующие несколько месяцев я их прокручивала в голове по миллиону раз. И действительно всецело осознала смысл сказанного. В тот момент, когда мне хотелось спрятать свое тело, чтобы не получить ненужную дозу мужского внимания, я вспоминала слова Алекса о том, что быть сексуальной – это нормально и этого не нужно стыдиться. Возможно, он знал о последствиях моего испуга больше, чем я сама. Без его поддержки я бы очень долго копалась в себе и выискивала проблемы. Но быть притягательной – не проблема. Без Алекса я бы не сразу пришла к пониманию этого.

– Почему ты так добр ко мне? – спросила я его тогда. – Почему не ругаешь и не орешь, какая же я идиотка?

– Потому что ты и без меня все это осознаешь. Тебе плохо и без моих нравоучений. И, Марион, никто ведь не идеален. Мы все имеем право на ошибку, – ответил он серьезным тоном, глядя прямо мне в глаза, и тут же добавил: – Помни, как только теряешь контроль, ты знаешь, кому звонить.

– Я больше не потеряю! – пылко и уверенно заявила я.

Александр улыбнулся и ответил:

– Знаю.

И его вера в меня сработала безошибочно, сработала лучше, чем любая угроза и унижение. Я больше никогда не напивалась до такой степени. Никогда не позволяла неизвестным парням лишнего и всегда держала себя и происходящее со мной под контролем. Алекс будто видел во мне хорошее в тот момент, когда я ненавидела себя больше всего на свете. Его взгляд словно говорил: «Ты не такая… Не бойся… Ты не такая…»

В тот день я окончательно и бесповоротно влюбилась в Александра-Антуана дю Монреаля. Только мне было пятнадцать лет, а ему тридцать… Но этот факт меня не смущал. Нисколько. Я просто позволила этому случиться.

Я открываю глаза и прижимаюсь щекой к прохладному окну. Смотрю, как в темноте огни автострады сверкают, словно падающие звезды. Блики так красиво, один за другим мелькают передо мной, скорость машины – словно кисть, что размазывает их, удлиняя и создавая причудливые формы.

– Ты тогда спас меня, – тихо говорю я.

– Не будем об этом, – нехотя отвечает он.

– До сих пор для меня загадка, почему ты так по-особенному относился ко мне… причем всегда.

Он не отвечает. А я знаю, что это бессмысленный вопрос в нашей ситуации. У нас нет ответа на него. Мы не знаем ни почему, ни зачем, ни как так получилось, ни как выбраться из того лабиринта, в который мы оба угодили. Я знаю, что он добрый. А почувствовав его доброту, растворилась в чувствах к нему. Он не ждал такого исхода, а я не могла контролировать случившееся со мной.

Я поворачиваю голову, откидываюсь на сиденье и смотрю на Алекса. Светлые волосы в легком беспорядке. Мне интересно, какие они на ощупь, но я запрещаю себе даже думать об этом. Он смотрит прямо перед собой, но, почувствовав мой взгляд, поворачивает голову.

– Все хорошо?

– Глупый вопрос.

– Согласен.

На меня наваливается такая усталость. Я делаю глубокий вдох и ощущаю в воздухе терпкий мужской запах. Его запах. Как же приятно. Мой самый любимый запах на свете, но я гоню эти мысли прочь. Война… внутри меня война. Разум и сердце вцепились друг в друга. Но я знаю, что сердце не убережет меня от боли. Это сделает разум. Поэтому я выбираю его в свои союзники.

Устало тру глаза и спрашиваю:

– Мы скоро приедем?

– Можешь еще поспать.

– Ты написал Антуану, что я буду поздно? Он будет волноваться… – Мысли разбегаются, голова требует отдыха.

– Я дал ему знать.

Я молча киваю и закрываю глаза. Быстро проваливаюсь в сон. День был долгим и получился не из легких. Так приятно уснуть и убежать от проблем. В какой-то момент я чувствую, что Алекс накрывает меня чем-то. Я утыкаюсь носом в жесткую ткань и сквозь сон понимаю, что это его пиджак. Он пахнет его одеколоном. Я укутываюсь в него. Вдыхаю его запах. Растворяюсь в этом ощущении и вновь проваливаюсь в сон. Во сне можно проявить слабость, говорю я себе, и сердце ликует.

* * *

– Марион? – Тихий шепот, легкое прикосновение.

Он гладит мои волосы и зовет по имени. Красивый мужской голос тихонько вырывает меня из царства Морфея. Я нехотя открываю глаза и вижу в темноте перед собой Алекса. Он наклоняется близко-близко и с легкой улыбкой рассматривает меня. Когда он так улыбается, я не могу не ответить ему улыбкой. Уголки губ сами по себе приподнимаются. Он продолжает смотреть на меня и аккуратно щелкает по носу.

– Проснулась.

И в этот момент до меня доходит, что все происходящее – не сон. Я резко приподнимаюсь, хмурюсь и отодвигаюсь от него подальше. Он, видя мою реакцию, качает головой.

Тело затекло, поэтому я потягиваюсь.

– Который час? – хриплым после сна голосом спрашиваю я.

– Два часа ночи.

На улице стеной льет дождь. Капли с шумом рассекают воздух и стучат по крыше автомобиля. Вокруг слишком темно. Ни фонарей, ни домов. Я вглядываюсь, пытаюсь понять, где именно мы находимся, и понимаю, что мы in the middle of nowhere[12].

– Какого черта… – растерянно вырывается у меня. – Куда ты привез меня?