Обстановка в номере выглядела несколько убого, но матрас на кровати оказался хорошим, одеяло – легким и пушистым, а распахнутое окно выходило в тихий дворик, засаженный уже облетевшими деревьями. Настя блаженно вытянулась в постели, глубоко вдохнула прохладный влажный воздух, в котором угадывался едва заметный запах речной воды, и решила, что обострять отношения с Латыповым не имеет никакого смысла. Настроение у нее было прекрасным, и, уже засыпая, она снова непроизвольно хихикнула. Престарелая кандидатка в любовницы! Надо же было такое удумать!

⁂

– Неужели ты смирилась и стерпела?

Чистяков недоверчиво покачал головой, и лоб его заиграл длинными, но пока еще неглубокими морщинами.

– Похоже, да, – согласилась Настя.

– Для тебя нетипично. Ты всегда была строптивой и нахальной, – заметил муж.

– Что поделать, Лешик, я – полноценное дитя советского воспитания, с младенчества приученное быть зависимым и оглядываться на чужое мнение. Для нашего с тобой поколения ощущение зависимости – норма, и молчаливый протест – тоже норма, и показная вежливость, и умение адаптироваться к любым обстоятельствам.

– Не передергивай. Не для всех это норма. И уж точно не для тебя, моя дорогая. С чего тебя вдруг так переклинило? Почему ты не поставила этого кинодеятеля на место?

– Решила не обострять. Частных детективов – как грязи, а таких заказов, как этот, еще наищешься и наждешься. Ну, скажу я Латыпову что-нибудь дерзкое и остроумное, а он расторгнет договор и найдет других исполнителей. Агентство лишится дохода, а я опять буду считать чужие деньги, проверять сомнительные страховые случаи или искать спрятанные в лесах коттеджи и укрытые в офшорах счета. Надоело! Меня тошнит уже от всего этого.

– Или продюсер тебе на самом деле очень понравился и ты просто оставила себе лазейку, чтобы потом согласиться? – строгим голосом предположил Алексей.

– Ну Леш!

Настя рассмеялась и брызнула на него пушистой пеной. Вернувшись домой, она первым делом собралась было влезть под душ, но отчего-то передумала и налила ванну. Оказывается, всё проведенное в дороге время она находилась в напряжении, и теперь ныли и стонали мышцы спины и плеч. Она погрузилась в горячую воду, с наслаждением чувствуя, как постепенно расслабляется тело, а Чистяков, присев на край ванны, слушал ее рассказ о поездке и о неожиданных попытках заказчика поухаживать за ней.

– Насчет квартиры, конечно, не звонили…

Настя дежурно задала вопрос, в котором и не было вопроса как такового. Конечно, не звонили, иначе Лешка первым делом сообщил бы об этом.

– Нет. Ася, а может, и в самом деле ну ее, эту продажу? Давай будем сдавать.

Она помотала головой, забыв, что лежит в ванне, и не рассчитав движение, отчего вода немедленно залилась в ухо.

– Не потянем, Лешик. Жильцы сейчас сам знаешь какие. В элитном жилье квартиранты обычно состоятельные и приличные, за редкими исключениями, а убитую «однушку» на окраине города кто сможет снимать? Мы сейчас приведем квартиру в порядок под сдачу, потратим деньги, а через полгода жильцы съедут, оставив нам с тобой полную разруху. И снова ремонт, починка мебели или вообще покупка новой, и так по кругу. Ты работаешь, я работаю, денег лишних не предвидится, свободного времени тоже. Надо уже избавиться от этой собственности раз и навсегда.

– Наверное, ты права, – вздохнув, согласился муж.

– Редкий случай, – усмехнулась Настя. – Ладно, хватит разлеживаться, работать надо.

Она выдернула из ванны пробку, поднялась и включила душ. Вымыть голову, выпить кофе, созвониться с фирмой, где они с Чистяковым заказывали шкаф-купе, уточнить, не изменились ли сроки, потом до ужина попытаться собрать какую-нибудь информацию об Андрее Кислове и подготовиться к завтрашнему визиту к нему домой. Не факт, что визит состоится, поскольку явится она без предупреждения и вполне может не застать хозяина дома, но надо же с чего-то начинать. Звонить и заранее договариваться о встрече Настя по ряду соображений не хотела.

В мебельной фирме подтвердили, что заказ будет готов к завтрашнему дню, и предложили доставку на послезавтра «в течение дня». Настя попыталась было сузить рамки и сделать время доставки более конкретным, ну хотя бы в пределах диапазона в три-четыре часа, на что ей ответили, что трафик в городе сложный, при нескольких доставках на одну машино-единицу рассчитать время трудно и варианта только два: либо ожидание «в течение дня», либо самовывоз.

Они переехали, когда квартира была оборудована лишь частично. Полностью готовыми были только кухня, санузел и кабинет, чтобы Алексей мог нормально и с комфортом работать. В спальне одиноко стояла кровать, в гостиной – стол для ноутбука и компьютерное кресло, а также открытые сумки, коробки и чемоданы с вещами, книгами и папками. Книжные шкафы заказаны, шкаф-купе для одежды тоже, а сколько всего еще предстоит… Диван, кресла, телевизионная панель, тумбочки, мебель для прихожей, светильники и масса прочего – даже думать об этом страшно. Но это самое «прочее» вполне может подождать, никакой спешки нет, можно месяцами жить без дивана в гостиной и без панели, даже без тумбочек в спальне легко обойтись, складывая всякие нужные мелочи вроде очков, книги, телефона и таблеток на пол рядом с собой, а вот шкафы – это действительно срочно.

Настя покорно согласилась ждать послезавтра «в течение дня» и приступила к поиску и изучению личных страниц Андрея Кислова в соцсетях. К вечеру она, совершенно обалдевшая от мелькания строк и фотографий, пришла к выводу, что Эмилия Марковна дала Кислову довольно точную характеристику: легкий, веселый, позитивный. Да и девушка-редактор, на которую ссылался Латыпов, это подтвердила. Кислов, похоже, был не только веселым, но и здоровым, во всяком случае, единственным упоминанием о болезнях были посты под названием «Вести из больнички», размещенные несколько лет тому назад. Автор сообщал, что по собственной глупости попал в аварию, и с юмором описывал свои будни в отделении травматологии одной из московских больниц.

Ладно, будем работать с тем, что имеем.

И все-таки оно рвануло. Даже чугунные крышки в конце концов не выдерживают.

Умер сосед по лестничной клетке. Давний знакомый Гнездиловых, Михаил Вениаминович. Светлана Дмитриевна и на похороны поехала, и на поминки в ресторан, она очень сочувствовала вдове, сопереживала, понимала, каково это. День был ветреный и слякотный, типичный ноябрьский московский день, сумрачный и тоскливый. Светлана продрогла на кладбище, на поминках выпила три рюмки водки, но вообще-то хватило бы и одной, первой, на пустой-то желудок. Заботливые ухаживания соседа по столу приняла сперва за обычную вежливость, а странное, непривычное ощущение, что ее «отпускает», списала на то, что просто отогрелась.

– Вы очень красивая женщина, – сказал ей сидящий рядом мужчина.

Светлана Дмитриевна с удивлением глянула на него. Он показался ей совсем молодым, лет тридцати пяти, не больше. Шутит, что ли? Или издевается? Она никак не может казаться красивой в глазах мужчины на тридцать лет моложе.