Стальной сердечник (а значит, и пробивная способность лучше), ну и начальная скорость, которая усугубляет все остальное. Мне бы ему конечность повредить в идеале. А если не получится… нет, об этом лучше не думать.

Осматриваюсь. Выбираю место для боя. Как там оно повернется, неизвестно, а только в кустах дубиной махать в случае чего не очень сподручно будет. Вон там, чуть левее, что-то вроде пустыря. Пятак лысый, метров тридцать в диаметре. Там и надо начинать «геройствовать». Тем более что отступать к дороге оттуда даже проще. Сюда-то я по кустам брел – типа скрывался. Но зато чуть ноги не переломал. Всяких ям и канав немерено оказалось. Не дай бог споткнусь и упаду – считай кормом стану. Не спеша перебираюсь к той поляне. Хм… остатки кострища и разбросанный мусор. Походу, тут время от времени кто-то пикники устраивал. Тоже мне нашли место. С одной стороны трасса, с другой стоянка катеров. Романтика. Ну что за народ? Пусть на помойке, главное бесплатно. Тьфу ты! Это меня от нервов снова на философию потянуло.

На месте. Приподнимаюсь над сухостоем полыни. Ловлю в прицел скачущую тушу. Усилием воли подавляю колотун, а то руки трясутся и прицел прыгает. Как там, в книжках писали? На вдохе или на выдохе стрелять надо? Не, не помню. Жду, когда образина хоть на секунду замрет. Твою мать!!! Картинка разительно меняется, аж слепит. Окружающее пространство резко окрашивается множеством красок. В глазах рябит. Что за хрень с ними? Ничего не вижу. Сливается всё. Опускаюсь на колени и кладу автомат рядом. Тру свою встроенную оптику, которая с рождения не подводила. Через пару секунд все приходит в норму. Вот и что это было? Плохим зрением, тьфу-тьфу-тьфу, никогда не страдал. Да и этот глюк, его потерей не назовешь. Видеть-то я не перестал, просто по-другому стало. Неправильно. Не доводилось слышать раньше, чтобы с кем-то подобное случалось. Снова берусь за автомат и целюсь. Упыряка скачет. Напряженно всматриваюсь через прорезь целика… Хлоп, снова все окрашивается в разные цвета. Ну что за свинство?!! Ну почему так не вовремя? Тру глаза. И тут приходит узнавание или воспоминание. Называйте как хотите. Тогда, когда накрыло в машине, тоже ведь что-то подобное было. Именно тогда я уродовался с серебряными нитями, которые пронизывали меня насквозь. Помню, вроде старался их передвинуть, и вроде даже получилось что-то. Вот только в тот раз я как бы со стороны смотрел, а сейчас вроде взгляд изнутри. Что это? Пытаюсь успокоиться и разобраться. Хочется вспомнить те ощущения, чтобы осколки разрозненных воспоминаний склеились в более или менее понятную картинку. Оглядываю себя. Ага, вроде что-то есть. Какой-то ореол вокруг меня. Я как бы в коконе нахожусь. Ореол этот тоже весь играет красками и переливается. В прошлый раз больше алыми красками полыхал. А вот и те серебряные нити, только тогда они ярко светились, струясь по поверхности… ауры? Блин. Слово-то какое, сказочное. Вечно по ящику всякие шарлатаны, обзывающие себя экстрасенсами, про такое твердили. Что же? Не врали, выходит? Выходит, не все они были шарлатанами? Но я-то тут каким боком? Никогда же ничего подобного за собой не замечал! Однако тех ярких потоков нет более, они как бы поблекли, растворяясь в моей, блин, ауре. С трудом заставляю себя принять этот термин. Естество противится, ведь всегда сказками это считал.

Ну и как с этим бороться? Сейчас-то оно мне зачем? Так! Спокойно, Серега. Пацаны пока держатся, значит, немного времени есть на предмет разобраться в происходящем. Начнем с включения-выключения. Пробую абстрагироваться от буйства красок. Зрение приходит в норму. Ага, выключилось. А если так? Представляю океан красок. Раз – и снова цветовые переливы передо мной. Понятно. Значит, действительно можно этой штукой управлять. Еще бы чуть яркость цветовой гаммы уменьшить, а то и разглядеть толком ничего невозможно. Пытаюсь представить, как цвета блекнут. Ух ты! Получается что-то. Вроде лучше стало. Во всяком случае, теперь хоть можно что-то различить. Если кому-то доводилось смотреть на окружающее через тепловизор, то он меня поймет. Мне вот ни разу в жизни не довелось пользоваться таким прибором, но по телевизору иногда приходилось видеть картинку. Тут было что-то сродни той, но богаче на оттенки. Снова встаю на колени и смотрю по направлению к лодочной станции. Нет, все равно слишком ярко. Сливается всё. К слову, ауры у трупов тоже присутствуют, вот только если парни на катере светятся буйством красок, от светло-голубого до ярко-алого, то эти исключительно бледно-зеленым и, я бы сказал, мертвенным цветом. А это еще что? Или кто? Сквозь борта катера слабо подсвечиваются еще четыре комка, два побольше и два поменьше. Кто это? Женщины с детьми? За них бьются мужики? Скорее всего. Еще чуть приглушаю краски, чтобы картинка стала четче. Я прямо киборг какой-то, фантастический. Сквозь преграды вижу. А ведь круто. Чувствую, как губы сами собой растягиваются в глупую улыбку. Интересно, это новое мое качество как-то поможет?

Фокусируюсь на упыре. Любопытно. У обычных зомбей зеленый цвет насыщенней всего в районе головы. Если учесть, что Светик-семицветик, да и тот шустрик в трениках успокоились после удара в голову, то можно предположить, что именно там сконцентрировано нечто, отвечающее за их существование. У этого бугая ореол от головы сдвинут ближе к спине. Эх, бинокль бы. Рассмотреть тварь подробнее не помешало. Теперь понятно, где у него та самая пятка Ахиллесова. Прости меня, античный герой, за такое сравнение. Пока экспериментировал, даже немного пообвыкся со своими новыми возможностям. Да и видно стало лучше после некоторых манипуляций. Даже мандраж несколько утих. Вожу трубой глушителя за живчиком. Выбираю момент. Ну, с Богом. Если ты есть на небе, подмогни маленько. Там же дети.

Не знаю, то ли моя молитва немудреная, то ли звезда удачи чья-то сработала, только один из выстрелов парней достиг цели. Одна из передних лап зверюги, правая, вдруг подламывается, и она, в смысле зверюга, с диким воем кувыркнулась через голову, ударившись со всего маху о колесо телеги. Катер закачался от удара. Момент самый что ни на есть подходящий. Вот только в тот сгусток бледно-зеленого я не попаду, тварь ко мне задом развернуло. Зато лапы задние, вот они. Пум, пум, пум, пум. Автомат толкается в плече. Первая пуля с визгом рикошетит от бетона и впивается в здоровенную задницу. Даже моя пятая точка поскромнее будет. Вторая пуля уходит правее. Одно из колес трейлера резко оседает. Даже мне тут слышно, как свистит воздух. Третья рикошетит от рамы телеги и попадает, куда заказывали. Правая задняя лапа дергается и тоже подламывается. Удачно, но снайпером мне точно не быть. Зверюга воет, изображая пароходный гудок. У меня аж в желудке какой-то мерзко-холодный комок образовался по этому поводу. Куда попала четвертая пуля, уже не видел. Мое инкогнито стало секретом Полишинеля. Упырина резко развернулся, да и не только он. Весь «митинг» качнулся в мою сторону. Взревев, туша, хоть и прихрамывая на две правые лапы, набирая скорость, кинулась ко мне.

А вот это уже плохо! Очень плохо! Я-то думал, что вурдалак-переросток совсем резвость потеряет, но не тут-то было. Встаю в полный рост, уже не скрываясь и, начинаю стрелять. Пум, пум, пум, пум. Стараюсь целиться туда, где имеется то зеленое уплотнение. Да куда там. Здоровенная башка с широким покатым лбом все перекрывает. Ну и двигается туша рваными прыжками, хрен приноровишься. Так и стрелок я дерьмовый, прямо скажем. Когда очередная пуля с каким-то странным шелестом рикошетит от непробиваемой башки, понимаю, что автомат бесполезен в этой ситуации. И знаете что? Вот сам бы не поверил в такое, но успокоился я. Как-то страхи все отошли на задний план перед неизбежностью. Впрочем, у меня так в юности перед соревнованиями бывало. Пока ждешь боя, мандраж колотит, но стоило выйти на ринг, колотун исчезал. Сейчас та же петрушка, руки и коленки перестали трястись. Такое ощущение, что крови во мне не осталось, ее заменил чистейший адреналин. Одним движением закидываю автомат за спину, а в руки беру дубовую рукоять, что стояла рядом, воткнутая клинком в землю. Приятная тяжесть простого оружия дает чувство уверенности. Что-то древнее просыпается внутри. Как будто генетическая память предков говорит мне: