Мэтт зашевелился, открыл глаза – сонные, бессмысленные.

– Линн? – прошептал тихо.

– Все хорошо, – ответила она, прижимаясь крепче. – Это просто лихорадка. Она пройдет.

Адамс закрыл глаза, задышал глубже, ровнее. Но затем снова открыл и посмотрел на нее.

– Нет, – сказал невесело. – Это не лихорадка.

Он так хотел нормального сна, хоть несколько часов. Конечно, можно и дальше изображать больного, но Мэтт решил, что пришло время рассказать правду.

– Я не могу нормально спать, – признался и увидел изумление в глазах Линн. – У меня кошмары.

– Кошмары? У тебя?

Мэтт, которого Линн знала пятнадцать лет назад, всегда спал как убитый. Пока бодрствовал, прямо лучился оптимизмом, весельем, энергией, а когда приходила пора отдыхать, отключался и сопел беззаботно как младенец.

– После нашего развода меня… в общем, я стал работать на правительство. – Он осторожно подбирал слова.

Мэтт обрадовался возможности поведать о своей беде хоть кому-то и был рад вдвойне, что «кем-то» оказалась Линн.

– Как так? – поразилась она.

Когда они были вместе, он ни разу не упоминал о желании трудиться на правительство. Знала, что он был лучшим следопытом резервации, часто помогал местной полиции разбираться с проблемами, но работать на федеральные власти – совсем другое дело.

– Бюро таможенного и пограничного контроля США. Они создали группу следопытов из таких же индейцев, как я. Из девяти племен. Они обо мне прослышали и захотели, чтобы я присоединился. Нас звали «Призрачные волки». Мы должны были выслеживать контрабандистов на мексиканской границе.

– И ты согласился? – спросила Линн недоверчиво, поскольку это не вязалось с образом Мэтта Адамса, которого она знала.

– Мы только что развелись, ты мне сказала: найди себе цель и назначение в жизни, вроде твоей науки.

Возразить нечего – сама подтолкнула к такому решению.

– Продолжай, – прошептала Линн.

– Я работал с «Волками» несколько лет, стал главным следопытом – список успехов просто зашкаливал по сравнению с остальными. А потом пришел день, когда все изменилось.

Он посмотрел виновато – истерзанный совестью и сомнениями, загнанный, измученный человек. Линн промолчала. Чувствовала – он соберется с силами и расскажет.

– Нам сообщили о фургоне с детьми. Торговцы живым товаром переправляли их через границу. Мы слышали про банду, они уже несколько месяцев занимались этим, но поймать их никак не удавалось. Однако в тот раз мы получили информацию о фургоне: модель, описание. Потому оказались готовы и знали, что возьмем с поличным.

В его глазах появилась отстраненность, будто смотрел куда-то очень далеко.

– Мы проследили путь: шестьдесят миль по резервации Тохоно О’одхам. И в конце концов нашли автомобиль в десяти милях от границы. Его бросили в пустыне. Просто оставили под палящим солнцем. Мы подкрадывались осторожно, готовые к тому, что контрабандисты выскочат и бросятся наутек, но в кабине никого не оказалось. По следам на песке определили: водитель сбежал еще прошлой ночью, а может, и еще раньше. Фургон стоял в пекле больше суток.

Адамс запнулся, вдохнул глубоко.

– Когда подошли сзади отрыть двери, по запаху сразу поняли – внутри трупы.

Он закрыл глаза, пытаясь отогнать всплывший в памяти кошмар.

– Но все оказалось еще хуже. За дверью нас ждал ад. Шестьдесят семь детей, некоторым года по три, набитые битком в крытый кузов грузовика – в жестяную коробку без вентиляции – и оставленные взаперти в пустыне. Середина лета, температура внутри – градусов сто пятьдесят. У них не было ни единого шанса выжить.

Мэтт заплакал – память сохранила жуткую картину в мельчайших деталях.

– Они все умерли, все. Представляешь, что это была за смерть? Дети мучились от жары, задыхались. А выбраться невозможно. Вокруг – умирающие: слева, справа, сверху, снизу. Повсюду – блевотина, понос. Они царапали стены, пытаясь вырваться.

Мэтт утерся ладонью.

– Знаешь, почему контрабандисты оставили их умирать, а сами сбежали? Потому что им сообщали, что по следу идут «Призрачные волки». Бандиты решили: шансов провезти фургон нет, – потому и удрали, бросив машину в пустыне. Из-за нас.

Он замолчал – сил говорить больше не осталось. Линн прижалась к нему сильнее. Хотела согреть, приободрить.

– Ты ведь ничего не мог сделать, – прошептала она, зная, что этим не утешит и не успокоит, но захотелось немного облегчить его ношу.

– Я мог бы отыскать этот грузовик быстрее. Меня считали лучшим, и это моя вина. Они погибли, потому что я не пришел вовремя. После этого я пытался работать как раньше, но скоро начались кошмары. С каждой ночью все страшнее. Настоящая жуть. И я стал бояться засыпать. В итоге вскоре потерял способность работать. Сломался. Тогда мне наконец позволили уйти, и я вернулся в резервацию. С тех пор там и перебивался кое-как.

Мэтт прижал к себе ее руки, заглянул в глубокие, яркие и полные жизни глаза:

– Благодаря твоей просьбе о помощи я снова обрел смысл жизни. Спасибо!

Линн не знала, что и сказать. Она подвергла его такому риску, затянула в страшную передрягу – а он благодарит? По щекам потекли слезы. Он еще любил ее, и она вдруг поняла, что любит Мэтта, не хочет себе в этом признаться, но – любит!

Они лежали нагие, тесно обнявшись, переплетясь. Мэтт вытер ее слезы, осторожно поцеловал – как она отнесется? Линн ответила жадно, с неожиданной страстью, прижалась, впилась в его губы.

Чувства оказались взаимны, и это открытие обрадовало обоих. Мэтт и Линн позволили любви выплеснуться и завладеть телами. Двигались синхронно, высвобождая накопившиеся адреналин, страх и напряжение последних дней. Все это вылилось в неистовую страсть, в ритм, когда-то знакомый каждой клеточке их тел, – он сохранился в глубинах памяти. А потом Линн обмякла, уткнулась бывшему мужу в плечо. Все отрицательные эмоции ушли, рассеялись, сменились сладкой, безмятежной усталостью.

Двумя днями позже Адамс и Линн добрались до городка Наска.

На вторую ночь прошли пешком бо́льшую часть пути до Арекипы. С рассветом спрятались в укрытии, а следующей ночью достигли цели. Найти машину труда не составило – обогнули Арекипу и на автостраде номер один, что идет на север, поймали попутку.

Водитель большого грузовика, направлявшийся в Лиму, утром высадил пару в маленьком пыльном городке – неприглядном скоплении прямоугольных одноэтажных домишек и магазинчиков в степи, у подножия большого горного массива.

Но среди этой серости сердце Линн зашлось от восторга и удивления, и она стиснула руку Мэтта, глядя, как величественно и медленно поднимается солнце над далекими снежными пиками, как алый теплый свет растекается по долине.