– О бессмысленности капиталистической экономики. И том, какую Землю мы оставим потомкам.

– А!.. – Ульяна взглянула на меня… иронически? Не знаю. Что-то было в этом взгляде очень сложное. Ирония – да. Но и еще что-то. – Надеюсь, Андреев не будет устраивать нам устный экзамен. Может, выберет по экстерьеру? – подмигнула она и поправила шарф, темно-синий с легким серебристым отливом, цвет выгодно подчеркивал матовую белизну ее кожи. Редко брюнетки бывают такие белолицые.

– Мы же не собачки… по экстерьеру… – пробормотала я. – Нормально мы сдадим ему устный экзамен… Что уж такого он может спросить?

– Ты уверена в себе?

– Я просто старше тебя на полгода, – засмеялась я. – Ты же летняя, а я – зимняя. Я старше тебя на два времени года! Успела за свою жизнь больше. У тебя еще все впереди. Встретимся через полгода.

Ульяна хмыкнула, мне показалось, хотела что-то сказать, но мы как раз подошли к зданию с табличкой «Корпус 1-В».

– Нам, кажется, сюда, – продолжила я. – Интересно, что здесь раньше производили, какие ткани? Как бы я хотела оказаться здесь на пятьдесят лет раньше, посмотреть, как все было, когда работали станки… Посмотреть на людей, на их лица, поговорить с ними.

– Да, я тоже, – кивнула Ульяна.

– Что бы ты у них спросила?

– А ты?

– Я бы спросила, верят ли они в победу коммунизма. И что им мешает быть счастливыми, что не нравится в жизни.

Мы шли по длинному коридору. На некоторых дверях табличек не было, они были заперты и, судя по всему, давно. Кое-где краска облупилась, дерматин свисал рваными полосами, вылезала клочками старая серая вата. Некоторые двери были новые, рядом висели таблички с названиями каких-то фирм или организаций, по названиям совершенно непонятно было, чем они могут заниматься. «ООО Эллада викс», «Fr. Dome Хеn», «HappyDay Inc.» В основном названия были не по-русски, из чего я сделала вывод, что ничем полезным эти люди не заняты. Иначе зачем было прятаться за иностранными словами?

Мы прошли почти весь коридор и наконец увидели коричневую дверь, самую старую из всех, что были до этого. На ней остался кусочек цифры «2», но если не знать, что это было, догадаться невозможно.

За дверью была полная тишина. И в коридоре тоже. Непохоже, что тут люди напряженно работают. Зато я слышала громкий стук своего сердца. Вот сейчас Андреев откроет дверь, посмотрит на нас и скажет: «Я же сказал – один человек! Вот вы, девушка, заходите, а вам спасибо!» Вообще не надо было приходить… Как будто я набиваюсь ему… Нет… Мне ведь все равно нужна практика в каком-то культурном учреждении, нам сказали в начале семестра: «Ищите себе практику, имейте в виду – вы никому нигде не нужны, поэтому – что найдете себе, то у вас и будет. Найдете практику в хорошей библиотеке – молодцы, будете разбирать каракули какого-нибудь пожилого писателя, который не умеет пользоваться компьютером и привык диктовать свои опусы, – пожалуйста. Станете работать на радио, в театре, в газете, на телевидении – неважно где, подойдет, главное, чтобы было место, так или иначе связанное с культурой». Поэтому у меня – практика.

А вешаться на шею Андрееву никто и не собирается.

Как будто в ответ на мою мысль дверь открылась, хотя мы так и стояли под ней, не стучались и не входили.

За дверью был высокий взлохмаченный молодой человек лет тридцати, одетый во что-то небрежное серо-черное, болтающееся, в больших коричневых очках. Наверное, андреевский оператор.

– Здра-ассьте… – протянул он. – Вы к нам?

– Да, – сказали мы с Ульяной почти хором.

– Мы администраторы, – добавила я, чтобы не было никаких сомнений.

– Ясно, – раздался голос Андреева, которого мы не видели.

Я уже успела разглядеть за спиной высокого лохматого парня довольно большое помещение со светло-серыми стенами и потолком, обитыми звукоизоляционными панелями.

– Вас разделить как-то можно? – слегка улыбающийся Андреев появился откуда-то из ниоткуда, как будто открылась и закрылась стена.

Мы пожали плечами и переглянулись.

– Вы подработать хотите?

– Нет, – опять почти хором сказали мы.

– Заходите.

Я видела, с каким интересом он смотрит на Ульяну. И как здорово она держится. Как будто не она пришла устраиваться к Андрееву на практику, а он к ней. И у нее уже все набрано, места для него нет. Время от времени он взглядывал и на меня, но взгляд был совершенно другой. Совершенно. Равнодушнее. Даже не взглядывал – скользил взглядом и опять переводил глаза на Ульяну, и глаза его загорались… Интересно, узнал он нас? В переулке у Дома актера было темно, мы стояли как раз спиной к фонарю, он не мог нас разглядеть очень хорошо, и все же…

– Мы студентки, – сказала Ульяна. – И хотим у вас поработать.

– Я денег не могу вам заплатить, у нас все на добровольной основе, – сказал Андреев. Но таким тоном!.. Как будто говорил: «Пожалуйста, прошу вас, останьтесь, я всё сделаю для вас…»

– Ага! – поддакнул высокий лохматый, который где-то успел покурить, и теперь от него пахло табачищем, как от трехголового динозавра, который только что дымил всеми своими тремя головами. Есть такие динозавры – на рисунках (ведь какие они были на самом деле, мы толком не знаем) – с короткими слабыми лапками, длинной мордой, толстым брюшком и птичьими глазами. – Ага! – повторил парень и достал из кармана большой сухарь, к которому прилипла какая-то обертка. Высокий лохматый откусил сухарь вместе с оберткой, пожевал, еще пожевал, недоуменно приостановился, сглотнул, стал ковыряться пальцем во рту, чтобы достать помеху. – О! – сказал он, достав кусочек бумаги. – Чё это?

Мальчику тридцать лет, он давно курит и уже работает с Андреевым. А ведет себя как семиклассник.

– Сеня, свет начинай ставить, скоро гость приедет, – сказал Андреев совершенно другим тоном. Деловым и немножко усталым. – Ну что, товарищи, – обратился он к нам, – вот вам первое поручение. Справитесь?

Мы не запрыгали, не захлопали в ладоши, не закивали дружно: «Да! Да! Да!». Ульяна кивнула, я промолчала. Сначала пусть скажет, какое задание. Андреев вопросительно взглянул на нас. А что он думал? Что мы – его глупые фанатки? Даже если и так, он об этом узнает последним!

– Надо встретить гостя, по дороге напомнить ему очень аккуратно, так, на всякий случай, что он у нас выступает по дружбе, что канал у нас неофициальный, посмотреть можно будет только в Ютьюбе. И спросить, кстати, не возражает ли он, если интервью с ним появится на ютьюб-каналах, на различных порталах. Это так, для проформы, но спрашивать обязательно. Чтобы человек отдавал себе отчет, что он выступает публично.

– А что, бывает, не отдают? – спросила Ульяна.

Андреев кивнул. Он даже не спросил, как нас зовут. Как зовут Ульяну и меня, точнее. Андреев как-то встревоженно посмотрел на меня, уловил, наверное, мою мысль, потер лоб и сказал: