В самом конце Андреев издал звонкий вопль, у него хватило сил и связок на длительный крик на одной довольно высокой ноте, и… – прыгнул в зал! Женщины завыли, заулюлюкали, бросились к нему, стали хватать его за плечи, за руки… Он выбросил две руки вверх, что-то проорал и снова вскочил на сцену. Наверное, этого ему сейчас не хватает.

«Как ты думаешь, может быть, это не он поставил? Ведь в группе есть и другие музыканты», – спросила меня Ульяна. – «Не знаю».

Хуже собеседника на эту тему, чем Ульяна, быть не может. А больше ни с кем поговорить об Андрееве нельзя. Что бы сказала обо всем этом моя мама, особенно придя после многочасовой операции?

– Не понимаю, в какой момент моя дочь превратилась в клоунессу, дружит с клоунами, поехала в Москву за какими-то миражами… – проговорила бы мама.

– Что плохого в клоунах, мама? Это очень нужная профессия… – ответила бы я. – Без клоунов жизнь была бы тусклой. Веками люди ждали ярмарок, ехали туда за тридевять земель, в том числе за представлениями и цирком, и потом год вспоминали бородатую женщину, силача, Петрушку…

Только вот кто, получается, Андреев – бородатая женщина или Петрушка? Ну уж точно не силач…

Что сказала бы бабушка? Смеялась бы, вспоминала бы Аристофана, Салтыкова-Щедрина, Мольера, Гоголя, Крылова, Лафонтена – всех великих, кто выражал свои мысли с помощью шуток, анекдотов, вообще – смеха над происходящим. Так. Я поняла, в каком направлении потекли мои мысли. Я оправдала – мгновенно, мне хватило пары минут – все шутовство и странное, даже неприличное, поведение Андреева. Не я оправдала, а вся моя суть. Значит, мне это подходит… Да нет же! Я ведь в шоке отшатнулась от телефона, на экране которого плясал в семейных трусах мой идеал. Отшатнулась, а потом досмотрела… Сладкий, кстати, какой он был в молодости… Глаза лукавые, смеются… Сейчас-то у него появилась жесткость в лице, она мне нравится. А вот понравился бы мне такой Андреев – молодой, хорошенький, с глазками… Никто этого не знает. Встретила я его уже взрослым, прожившим ровно в два раза больше, чем я.

Тяжело разговаривать с собой по душам. Лучше бы мне все это говорила мама или бабушка, а я бы сопротивлялась, отнекивалась, с трудом бы принимала их правду…

Ульяна больше ничего не написала, а я сама разговор поддерживать не стала. Ну, прыгал и прыгал, был глупый и молодой. Зачем сейчас выложил видео? Значит, по-прежнему глупый и молодой. Мне подходит. Я подошла к зеркалу. Не вижу своей красоты, знаю, что так говорят, слышу постоянно «красавица, красавица…» Но не понимаю, в чем моя красота. В правильности черт? В том, что у меня редкий цвет волос – натуральная блондинка? И что? Мне кажется, что Ульяна гораздо красивее. Но ведь не это главное – так всегда говорила мне мама, так внушала бабушка, и так на самом деле думаю я. Мои мысли – это их мысли, переданные мне. Но им тоже кто-то когда-то их внушил…

С лица воды не пить, красота не главное, главное – внутри… А как же тогда многолетние истории драматических отношений, когда люди страстно любят друг друга, а выдерживать общество друг друга долго не могут? Как я понимаю, именно так происходит у Андреева с его женой. Что-то манит его в ней, что-то очень нравится, но они ссорятся, ссорятся – это я поняла из ответных реплик подписчиков на его пост о том, что Лариска уехала от него за океан. Красиво – уехать от любимого за океан. Или от нелюбимого… Я ведь этого не знаю.

«У меня в машине сперли аккумулятор для айфона», – неожиданно написал мне Игнат.

Поскольку я ничего не отвечала (а что тут ответишь?), он продолжил: «Посмотри у себя в сумке».

Ужас. Он, что, думает, его зарядку взяла я? Я видела – впереди лежал маленький блок питания, которым можно без проводов подзаряжать быстро разряжающийся айфон, это довольно дорогая вещь. Но он, что, с ума сошел? Игнат думает, что я воровка? «У меня нет айфона», – написала я.

Глупый какой ответ. Надо было написать: «Я не воровка, а ты урод», но я уже так не написала. Я поняла, что, скорей всего, ему очень обидно, что я совсем не обращала на него внимания, размышляла о своем и больше никуда с ним не поехала. Он думал-думал и решил вот так отомстить.

Игнат через некоторое время написал: «Нашел!» Потом послал кучу странных слов, что-то переделанное с английского, какую-то абракадабру. Но я уже не открывала его сообщения, видела только, как по экрану плывут и плывут его сообщения и первые слова, «ай чиз», «хддд», «ваушки» и всякое такое, вывернутое, непонятное. И еще картинки – лисята, плачущие, стесняющиеся, гневающиеся. Изо всех зверят Игнат выбрал почему-то именно лисенка, кажется себе похожим на него. А мне-то казалось, что он похож на симпатичного на морду молоденького борова. Если бы меня насильно замуж отдали за такого вот Игната, чтобы я делала? Плакала бы, научилась бы плакать. Или убила бы его. Я вздрогнула от собственной мысли.

На улице было непривычно морозно, у нас редко бывает такой холод. Подует с Невы, нанесет изморози, да и ладно, и опять ни тепло, ни холодно, по-домашнему, такой вот у меня дом. В Москве контрастов гораздо больше, в погоде в том числе.

Я позанималась в комнате и, поскольку погода была отличная, пошла еще гулять в университетский парк, решив исходить вокруг все, где я еще не была. Сходила на смотровую площадку, куда привозят туристов. Оттуда шли группами китайцы и индусы. Много-много китайцев. Сразу было видно бедных – они не рассчитывали на такой холод, плохо были одеты, кутались в большие платки поверх осенних пальто и курток, некоторые обернули головы полотенцами. Отдельно шли китайские мажоры по трое-четверо, в хороших шубах и дубленках, с персональным гидом, высокие, лица гладкие… Лучше ели в детстве, наверное. А бедные были ниже меня, даже мужчины.

Индусы были одеты пестро, тоже наверняка надели все, что было с собой. Кто-то купил русский платок и накрутил его поверх вязаных шапок или наоборот – шапку надел еще сверху платка. Представляю – для них это аномальный холод, как для меня минус шестьдесят.

Здание Московского университета смотрится со всех сторон по-разному и совершенно грандиозно. У нас говорят, что внутри здания есть подвал, а в нем какая-то тайна, что-то связанное со Сталиным. И еще говорят, что от университета расходятся подземные ходы по всей Москве. Века идут, а легенды – о подземных ходах, о царях, о спрятанных сокровищах, библиотеках, архивах и тайных комнатах живут и рождаются новые. Еще говорят, что на самом деле Главное здание МГУ – это ракета. И если случится что-то крайнее, страшное, последнее, то ракета заведется и улетит в космос со всеми великими знаниями, накопленными нашими учеными и вообще человечеством. Внутри Главного здания – такая сложная и загадочная система лифтов, сообщения между этажами, что на самом деле непонятно, что там находится.

Я обошла кругом все-все здания, увидела совершенно заброшенную территорию действующего факультета астрономии, сходила в Ботанический сад, куда пускают по нашему студенческому бесплатно и без ограничений. Осенью здесь продавали яблоки из университетского сада, я купила несколько килограммов вкуснейших яблок, очень дешево, и написала в общую курсовую беседу, что можно купить яблоки. Что тут началось! Как же надо мной смеялись! Все, кому не лень, постарались высказаться на тему того, что я совсем бедная, или, наоборот, что я «в доле» с садом МГУ, предлагающим свои яблоки, груши и сливы. Больше я такой ошибки не делала.