– Ты первая дебтера, кто выражает недовольство моей личностью.

– Вам в лицо.

– Ты так думаешь? – Он замолчал и, опустив взгляд на свои носки, пошевелил пальцами ног. – Я был… немного напуган… когда увидел, что тебя нет. Думал, ты ушла навсегда. Наверное, остальные уходили, потому что тоже не могли вынести мой характер.

– Я могу вынести, Магнус, даже самые ужасные ваши черты, – сказала я, шагнув ближе. Он снова встретился со мной взглядом: его глаза были полны надежды, а еще какой-то уверенности и приятного умиротворения. – Но это не значит, что вы можете все время вести себя как капризный ребенок. Я знаю, в душе вы хороший человек. Было бы неплохо время от времени это показывать.

– Я могу быть хорошим. Могу я что-то сделать для тебя?

– Это искренний вопрос?

Он взглянул на меня так, будто я пошутила.

– Да. Я хочу сделать все, чтобы ты больше никогда не уходила.

Я усмехнулась.

– Это было бы почти милое заявление, не будь оно столь эгоистичным.

– Ты незаменима, Андромеда. Надеюсь, ты об этом знаешь.

– Скажите мне об этом – и я узнаю.

Магнус замолчал, словно потрясенный таким требованием.

– Ты незаменима. – Он вдруг опустил глаза, потирая лицо и хмуро глядя себе под ноги. – Но я по-прежнему плачу тебе за работу. Так что больше никаких побегов.

– Да, сэр.

– Называя «сэром», ты лишаешь меня жизни. Ты убьешь меня раньше, чем я умру от старости.

– Магнус, – исправилась я.

– Да?

Я прикусила губу, чтобы не засмеяться.

Он уже собрался что-то сказать, но передумал и вместо этого откашлялся. А чуть позже спросил:

– Ты хотя бы скучала по мне?

Я почувствовала стук сердца в своем горле. Так странно – ощущать одновременно удовольствие и тошноту.

– Не слишком.

Он выгнул бровь.

– Жестокая девчонка. И это после всех моих попыток быть милым с тобой.

– Каких, например?

– Я сказал, что ты незаменима, верно? Не говоря уже об испытываемых мной неудобствах, когда я надевал брюки на ходу.

– Вы мой работодатель и по определению должны их носить.

– Я имел в виду… – Он замолчал, на его щеках разлился румянец смущения. Затем он взял мою бутылку тэжа и принялся крутить горлышко в руках. – Да, ты права. Как говорит Эсджей, нам ни к чему судебные иски.

Его реакция была такой… очаровательной. Стоило мне это признать, как мои щеки тоже зарделись, поэтому я быстро задвинула эту мысль подальше и взяла себя в руки.

– Хотите сказать, отсутствие брюк для вас постоянная проблема?

– Один раз не считается постоянным. – Он откупорил бутылку и тут же отпрянул, не успев поднести ее к губам. – Боже! Этот апельсиновый сок протух.

– Это медовое вино, – пояснила я и, забрав у него бутылку, прижала ее к себе. Магнус закашлялся, а после содрогнулся от рвотного позыва, словно кот, подавившийся комком шерсти. Я закатила глаза. – Вот что бывает, когда берешь чужое без спроса.

– Отвратительно. – Он с усилием сглотнул. – Я уже от одного только запаха слегка опьянел.

– Ой, перестаньте. Алкоголь действует по-другому. – Я взяла его за руку, чтобы проводить до двери. В ответ он положил свою ладонь поверх моей – тепло и жизнь оставили на моей коже успокаивающий след. – Если не возражаете, я хотела бы немного отдохнуть.

– Конечно, Андромеда, – произнес он, похлопав меня по руке, – все что пожелаешь.

Я посмотрела на него, вскинув брови.

– Благодарность?

Он вышел в коридор.

– Может быть, поужинаем вместе? Через несколько часов, когда ты проснешься?

Я кивнула.

Магнус прислонился к дверному косяку, барабаня по нему пальцами, затем глубоко вздохнул и посмотрел на меня.

– Я правда… очень рад, что ты вернулась.

И с этими словами он ушел – как обычно, настолько быстро, что я не успела ответить. Странный юноша. Странный, непростой… забавный… временами милый… и совершенно очаровательный.

Мои щеки вновь запылали, только на этот раз я не стала этому противиться, даже если кто-то увидел бы меня.

– Я тоже рада, что вернулась, – крикнула я в сторону распахнутой двери его спальни, после чего закрыла свою и отправилась спать.

Из сна меня вырвал стук в дверь. Открыв ее, я обнаружила на пороге приветливо улыбающуюся Сабу с изысканной коробкой в руках.

– Привет, Саба, – поздоровалась я, почесывая голову. – Очень надеюсь, что там шоколадные конфеты.

Она вскинула брови, как бы говоря: «А я очень надеюсь, что вы шутите», и подняла крышку: внутри оказались всевозможные бутылочки, баночки, крема и масла.

Я разинула рот. А потом издала звук, который не слышала от себя уже очень давно.

Радостный визг маленького ребенка.

– Это все твои? – спросила я, не в силах скрыть нетерпение.

Саба покачала головой, ее улыбка сделалась шире.

– Мои? – удивилась я, хотя уже и так знала ответ… Никак не могла поверить. Но знала.

Саба подтолкнула ко мне коробку, побуждая взять ее, хотя меня даже не нужно было уговаривать. Я торопливо положила ее на кровать, чтобы перебрать косметику. Мыло, лосьоны, скрабы. Масла, которые до этой работы я могла бы себе позволить, только копив деньги несколько месяцев. Я даже и не мечтала когда-нибудь прикоснуться к этим пузырькам, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться их содержимым.

Девушка опустила на пол маленькую деревянную кадушку и поставила воду греться на огонь. Затем стала распускать мои волосы, параллельно разглядывая их. Она достала из коробки с маслами серебряные ножницы и показала мне.

– Да, спасибо, – сказала я. – Уверена, моим волосам очень нужна стрижка.

Саба сжала мои плечи, взяла расческу и принялась за работу. Я сидела молча, а в моей памяти всплывали воспоминания.

– В последний раз мне стригли волосы, – заговорила я, – в начале моего обучения на дебтеру. Тогда Джемберу пришлось их мне сбрить. Наверное, священники боялись подцепить вшей.

Особенно мне запомнилось, как я плакала в переулке за церковью, пока Джембер сидел у меня за спиной с опасной бритвой в руках. Не потому, что мне было больно или я очень не хотела расставаться с волосами, а потому, что это нужно было сделать, – потому что несколько мужчин, которые меня даже не знали, беспокоились, что я могу принести в церковь вшей.

Они считали меня грязной.