Амелия почувствовала себя пристыженной. Выходит, ее шрам – ерунда по сравнению с теми случаями, с которыми ежедневно сталкивается доктор Кроуфорд?

– Спасибо, что нашли время и для меня, доктор. Надеюсь, как медсестра я могу предложить свои услуги на то время, пока будет проходить восстановительный период?

Врач просиял:

– Вы, кажется, детская сестра? Бьюсь об заклад, мы найдем вам работу, чтобы отвлечь вас от мрачных мыслей.

Амелия вытянулась поперек двуспальной кровати в своей комнате. Она только что пришла от доктора Кроуфорда, немного усталая от бесконечных медицинских исследований, но удовлетворенная. Она оглядела комнату, которая должна была стать для нее раем. Дайана застонала бы от ужаса, увидев зеленые с мелким рисунком обои, однако Амелию этот цвет успокаивал. Она провела руками по гладкому покрывалу, которое гармонировало с зелеными стенами и бежевым ковром на полу. Потом повернула голову. На комоде стоял телевизор. Рядом с комодом находилась дверь в ванную. Небольшой столик и стул у окна довершали обстановку комнаты, похожую на номер в мотеле. Однако панель с многочисленными кнопками, предназначенными для экстренной связи, непреложно свидетельствовала о том, что это больница. Да, что и говорить: здесь прекрасно заботились о пациентах и, кажется, предусмотрели все. Больница и жилой корпус для больных находились в одном комплексе.

Сняв трубку, Амелия набрала домашний номер. Дайана ответила на второй звонок.

– Это наконец-то произойдет, Дайана. Операция назначена на утро понедельника.

– Так скоро! Мне приехать?

– Нет, – не раздумывая ответила Амелия. «Но я хочу, чтобы приехал Кейси!» – подумала она.

– Долго тебя не будет?

– По словам доктора Кроуфорда, от шести до восьми недель.

– Я могу что-то сделать?

– Ты… ты видела Кейси?

– Нет, но в среду, когда я прослушивала пленку, на автоответчике было сообщение от него.

Амелия смахнула с глаз слезы.

– Амелия!

– Извини, я просто задумалась.

– Он сказал, что вернется через две-три недели… Кейси оставил номер телефона, – добавила Дайана. – Запишешь его?

Амелия протянула руку за карандашом, но тут же одернула себя.

– Нет, не надо.

– Но он позвонит еще.

– Может, и нет.

– Ты очень глупая женщина, Амелия Рендалл, – вздохнула Дайана.

Амелия засмеялась сквозь слезы:

– Моя мать была неплохой учительницей. – И неожиданно для себя добавила: – Когда выпишусь, поеду к родителям.

– Ты уверена? – удивилась Дайана.

– Давно пора сделать это. – Повесив трубку, Амелия дала волю слезам.

Всю ночь она ворочалась с боку на бок и в субботу проснулась еще до рассвета. Впереди был долгий и пустой день.

Амелия скучала по своим животным, по Дайане, но больше всего ей не хватало Кейси.

Приняв душ, Амелия быстро оделась. Внезапно ей захотелось выйти из комнаты. Открыв широкие двери, она увидела двух мужчин и женщину, бежавших трусцой. «А почему бы и мне не побегать или не сделать что-то такое, что помогло бы снять напряжение?»

Сунув руки в карманы джинсов, Амелия направилась к большому кафетерию. Позавтракав, она решила пойти в больницу и найти кого-нибудь, кто отведет ее в детское отделение. Амелия не хотела откладывать это до тех пор, пока ей сделают операцию.

Зевнув, Амелия подумала о том, что этот долгий день принес ей удовлетворение. Теперь она не сомневалась, что ночью заснет спокойно. Усталая, Амелия медленно шла из детского крыла, неслышно ступая своими спортивными туфлями на мягкой подошве. Хорошо, что она отправилась туда. Детские сестры обрадовались помощнице, а больные дети не давали ей скучать и предаваться невеселым размышлениям.

Впрочем, на самом деле Амелия сделала совсем немного. Сначала почитала группе семилетних мальчиков в ожоговом отделении. Помогла медсестрам успокоить одного из них, когда пришло время менять повязку. Амелия даже вскрикнула от боли: с такой силой мальчуган вцепился ей в руку. Опытная медсестра, она знала, что ребенок кричит не столько от боли, сколько от страха и волнения.

В полдень Амелию попросили пойти в отделение для самых маленьких, где старшая медсестра протянула ей очаровательную малышку.

– Сможете покормить ее? – спросила она. – Только осторожнее: девочке недавно сделали операцию по поводу врожденного уродства – заячьей губы.

Амелия посмотрела на малышку.

– Ш-ш, крошечка, а то как бы швы не разошлись. – Держа ребенка на руках, она опустилась в кресло-качалку.

Девочка успокоилась, как только во рту у нее оказалась соска. Амелия с интересом оглядела малышку. Хирурги хорошо выполнили свою работу. На верхней губе девочки, под носом, были мелкие аккуратные швы. Амелия знала, что ребенку предстоит еще несколько операций. Однако малышке повезло: швы побледнеют и почти исчезнут еще до того, как она повзрослеет. А логопеды позаботятся о том, чтобы у нее не было задержек в развитии речи.

Остаток дня пролетел быстро. Амелия забыла о своем шраме, к тому же именно благодаря своему увечью она легче находила общий язык с маленькими пациентами, и они доверяли ей больше, чем постоянным работникам детского отделения.

Амелия не помнила, когда впервые подумала об этом, но как только ей предложили пойти к себе и отдохнуть, ее осенила внезапная мысль, она наконец-то поняла, в чем ее призвание. Необходимо позвонить Джону Вэнсу. Перед отъездом из дома Амелия составила временное завещание, но теперь решила разъяснить адвокату, на что хочет истратить большую часть своих денег, помимо тех сумм, которые уже перевела на счета больницы Святой Марии и Рождественской благотворительной программы.

Амелия почти поравнялась с комнатой медсестер, как вдруг услышала чьи-то рыдания. Забыв об усталости, она задержалась у приоткрытой двери и, отворив ее пошире, увидела девочку, которая сидела на кровати среди смятых простыней.

– Господи, надо же, как ты сбила постель! Хочешь, я поправлю простыни?

Девочка быстро отвернулась и закрыла лицо руками.

– Не входите!

– Почему? – Амелия тихо вошла в палату. – Хочешь поговорить?

– Нет!

– Должно быть, тебе сейчас очень одиноко… – Приблизившись к кровати, Амелия расправила простыни. Девочка сидела спиной к ней. Амелия взяла папку с историей болезни, висевшую на спинке кровати, прочитала записи врачей, и буквы стали расплываться перед ее глазами. У Амелии и у десятилетней Пэтси Дешилдс оказалось много общего. Она подошла к изголовью кровати и взбила подушки. – Ну вот, так гораздо лучше, ты не находишь?

Девочка сидела по-турецки, уронив голову на грудь и закрыв лицо руками.