– Нигде, – честно ответили мы и рассказали свою печальную историю.

Аттила окинул нас внимательным взглядом, быстро переговорил с кем-то по телефону и кивнул в сторону джипа:

– Поехали. Будете жить у нас.

Оказалось, что он не местный житель, а рыбинспектор из Петропавловска, вдвоем с напарником командированный на лето в поселок для надзора за рыбным промыслом. Их история покорения Оссоры началась так же бесславно, как и наша. Сойдя с самолета и сравнив командировочные с ценами на гостиницу и еду, они поняли, что попали. Но ребята не растерялись и быстро взяли в оборот местных рыбопромышленников, выбив себе квартиру и бесплатную кормежку на рыбзаводе. Квартира была двухкомнатной – в одной комнате жили Аттила со вторым инспектором Сергеем и телевизором, а в другой предложили разместиться нам. Когда мы спросили о владельцах квартиры, ребята то ли в шутку, то ли всерьез ответили, что хозяйку забрали в рабство. Что это значит, мы на всякий случай решили не выяснять.

Наши гостеприимные хозяева представляли собой колоритнейшую парочку российских госслужащих – венгр и кореец, они постоянно подшучивали над происхождением друг друга и спорили, кто из них более русский. Когда они не разъезжали на своем джипе по округе в поисках нарушителей, то бо́льшую часть времени смотрели телевизор. Особой популярностью пользовался телесериал «Ко мне, Мухтар!», который они смотрели уже в третий раз и выучили наизусть. Во время просмотра Аттила и Сергей язвительно комментировали действия персонажей и наперегонки с теми озвучивали реплики и диалоги.

Немного освоившись и разобравшись, что к чему, мы стали искать способы заброски на Карагинский. Эта часть наших приключений больше всего напоминала компьютерную игру-квест, когда в незнакомом городе неизвестным способом нужно найти человека, который поможет достичь желаемой цели. Декорации, на фоне которых разворачивался наш квест, придавали всему действу особый колорит. Оссора удивительным образом сочетает в себе провинциальную безблагодатность среднерусской глубинки с казенной эстетикой северных поселений бывшего СССР и беспощадной практичностью рыболовецкого порта. Частные домики с кружевными занавесками в стиле колхозной деревни соседствуют с уродливыми сооружениями из силикатного кирпича и многочисленными складами, ангарами и помещениями для обработки рыбы, в изобилии пересыпанными скелетами давно умершей и ржавеющей на ветру техники – от деталей сельскохозяйственных машин до рыболовных сейнеров. Дополняют пейзаж меланхоличные коровы, пасущиеся в сквере с остатками советских скульптур, и бесчисленные джипы разных марок, мастей и степеней сохранности, одинаково заляпанные грязью в результате передвижения по тому, что за неимением лучшего здесь принято считать дорогами.

В поисках человека, который позволит нам перейти на следующий уровень нашего квеста, мы пообщались с вернувшимся с охоты и протрезвевшим Пермяковым, с другим местным рыбинспектором, с несколькими рыбаками и даже с корреспондентом местной газеты. Все они высказывали сомнения в реалистичности нашей затеи, и единственный разумный совет, который они смогли нам дать, – обратиться к главе села Карага Валерию Анатольевичу Кудашову, у которого на острове летом живут жена и дети. Аттила и Сергей, взявшиеся помочь решать наши идиотские проблемы, отвезли нас в Карагу на своем джипе.

Валерий Анатольевич принял нас в кабинете – грязные и запыленные, в мешковатых туристических штанах и потертых флисках, мы чувствовали себя чужими в этой официальной обстановке. Но все прошло на удивление гладко: Кудашов с ходу предложил нам помочь в заброске на остров – перевезти наши вещи на моторных лодках, на нашей и на его собственной. Выяснилось, что он регулярно ходит на моторке через пролив, и по хорошей погоде это вполне реально.

На следующий день мы приехали в Карагу со всем своим скарбом. Найти машину для перевозки тоже оказалось делом непростым – ведь нужен был грузовик, а знакомых с грузовиком у нас в Оссоре еще не завелось. Тут снова пригодились Женины коммуникативные способности – она каким-то образом достала нам грузовик, просто спрашивая людей на улице.

Пока мы ехали по пыльной дороге из Оссоры в Карагу, шофер Евгений развлекал нас местными байками. Узнав, что мы изучаем косаток, он немедленно поделился своими «традиционными экологическими знаниями» об этом виде морских млекопитающих.

– Я косаток хлебом кормил, – рассказывал он. – Раз иду на катере, и тут косатка к борту подходит, рот разевает. Я ей туда буханку хлеба – рраз! Проглотила. Я еще одну – рраз! Проглотила.

Мы вежливо посмеялись остроумию водителя – таких баек слышать нам еще не доводилось. С годами работы на Дальнем Востоке мне стало понятно, откуда взялись многие странные факты из жизни китообразных, описанные в научной литературе советского периода.

Погода была нелетная, и Валерий Анатольевич предложил нам переночевать в его доме, так как жена с детьми как раз была на Карагинском и дом стоял пустой. Перед сном он свозил нас посмотреть местную достопримечательность – свалку рыбных отходов, на которую по ночам собираются медведи. Местные жители приезжают туда вечерами на своих джипах полюбоваться на диких зверей, как в каком-нибудь национальном парке в Штатах.

На следующий день погода тоже была не очень, но мы решили идти. Собрали лодку, дождались, когда подойдет «Прогресс» коряка Антона – родственника жены Кудашова, и двумя лодками пошли через пролив. Дорога была непростая, но дошли без приключений, не считая треснувшего под весом бочки с бензином пайола нашего «Зодиака». На том берегу, следуя за «Прогрессом», мы зашли в устье небольшой речки и оказались в поселке Ягодное – точнее, в том, что от него осталось. Когда-то там было несколько десятков домов и несколько сотен жителей, но к концу 2000-х сохранились всего два жилых дома, баня и сараи. В одном доме жила жена Кудашова с двумя сыновьями – семилетним Русланом и пятилетним Янеком. Развлечений на острове было немного, поэтому дети приветствовали нас и нашу кучу вещей с восторгом соскучившихся щенков. Главный вопрос, который они задавали нам каждую минуту, показывая на тот или иной предмет, – «Это у кого?». Имелось в виду, кто хозяин предмета. Мы быстро поняли, почему Валерий Анатольевич так легко согласился принять нас в своем доме. Дети радовались нам, как новым игрушкам, а их мама с гордостью рассказывала, что до нас тут были энтомологи, и мальчики ходили с ними на экскурсии ловить бабочек.

К счастью, общество детей на работе нам не грозило – все-таки в море их брать никто не собирался. Но в поселке они непрерывно крутились рядом. Чтобы как-то отвлечь их и хоть немного отдохнуть, мы ставили им мультики, кормили сгущенкой и придумывали разные нелепые отговорки. В то же время, когда они отвлекались от нас и начинали заниматься своими делами, наблюдать за ними было довольно интересно. Братья были полной противоположностью друг другу. Янек, хотя ему было уже пять лет, не умел сморкаться и завязывать шнурки. Руслан, хотя ему было всего семь лет, самостоятельно плавал на маленькой надувной лодочке по речной заводи, умело управлялся с веслами и ловил камбалу с помощью тяпки.

В Ягодном нам выделили отличный дом с несколькими комнатами, где без труда разместились мы сами и весь наш скарб (что случается не так уж часто в нашей полевой жизни). На следующий день, собрав оборудование, после обеда мы вышли в море. Где искать косаток, мы слабо себе представляли – до этого нам доводилось работать в районах, где глубины уходят на сотню метров уже в нескольких километрах от береговой линии, и в таких местах косатки обычно идут вдоль берега и встретить их довольно легко. А вот в проливе Литке между островом Карагинским и Камчаткой по всей его ширине глубина почти нигде не превышает 50 метров, и косатки могут оказаться где угодно. Поначалу мы прочесывали акваторию галсами и даже высаживались на берег, чтобы посмотреть сверху. Пройдя за день больше сотни километров, на обратном пути, уже на подходе к Ягодному, в сумерках мы встретили наконец группу косаток. Для фотографий было уже слишком темно, поэтому мы смогли только записать немного звуков. В лагерь вернулись в кромешной тьме в половине одиннадцатого ночи.