— Но были и серьезные ответы, которые раскрывали мечту о своем будущем, — продолжала учительница, — Вот, например, Люба Рогушкина написала, что хочет быть «как доктор Айболит и лечить людей и зверушек». Сейчас Люба учится в медицинском училище. И Саша Беляк тоже точно предсказал свое будущее. Он написал: «Хочу быть летчиком, потому что А. Беляков перелетел через Северный полюс, а я тоже А. Беляк, сокращенно Беляков». И сейчас Саша Беляк воплощает детскую мечту в действительность. Он, единственный из выпускников, успешно прошел отборочную республиканскую медицинскую комиссию, сегодня получил повестку из республиканского военкомата и, сразу же после выпускного вечера уезжает сдавать вступительные экзамены в высшее летное военное училище! Пожелаем ему успеха!

Таких бурных и долгих аплодисментов в свой адрес он никогда не слышал. Санька как-то сразу стал героем вечера, но насладиться внезапно возникшей славой, у него просто не было времени.

Люба все же пришла, хотя Санька уже перестал и надеяться. Она появилась в школьном зале, когда праздничное веселье набрало полные обороты. Колян, не выпуская из рук бокала, толкнул локтем Саньку:

— Глянь, Любка!

Она была в темном платье, которое красиво облегало ее фигуру. Любка как бы не нарочно, поднимала руки, поправляя прическу, но этим простым жестом лишь подчеркивала красоту своего тела.

— Люба, давай к нашему берегу! — крикнул Колян, опережая друга.

Рогушкина приветливо им улыбнулась.

На Саньку так и полыхнуло душистой волной, когда она подошла к нему.

— Поздравляю, Саня, с окончанием школы! И всех вас, мальчики!

— Опоздавшей налить штрафную!

— Не откажусь!

Ее звонкий голос, зажигающий смех, вызывающая улыбка и бойкая речь, как-то сразу придали веселью новую окраску. Девчонки разом насторожились. Одни фальшиво улыбнулись, другие недовольно косились. А Санька почувствовал, как что-то горячее прилило к сердцу, и кровь разом хлынула в голову.

Когда заиграла музыка и начались танцы, они выскользнули из зала. Нашли укромное темное местечко. Любка обняла его и прильнула к лицу Саньки горевшими губами:

— Сокол ты мой! Единственный!

У Саньки голова пошла кругом.

— Я буду ждать тебя! — шептала Любка. — Будем завсегда вместе!

— А если пошлют служить в дальний гарнизон к чертям на кулички?

— Так я ж медичка! И там мне работа найдется.

Санька чувствовал, что куда-то летит. Мир вокруг завертелся буйным вихрем, а ее волосы щекотали лицо, шею…

Стрелки часов, казалось ему, двигались слишком быстро. На сборы в дорогу и прощание с родственниками оставалось всего ничего, считанные часы.

Мать сердцем чувствовала, что сын, любимый и родной Санечка, вырос и отрывается от родительского гнезда, что он выбрал себе опасную и полную бесконечных тревог жизненную дорогу, но ни удержать, ни отговорить его уже нет никакой возможности.

Отец по такому важному событию основательно перебрал и был мертвецки пьян.

Санька появился дома уже далеко за полночь, после выпускного веселого праздничного вечера, после прощание со школой и друзьями, и Любкой.

— Мам, в дорогу вещи собрала?

— Две рубашку и пару трусов постирала и погладила, полотенце вот чистенькое, выстиранное… Мыло земляничное, носки. Да не забудь зубную щетку и зубной порошок, Саня!

Санька быстро складывал в небольшой фанерный чемоданчик вещи, приготовленные мамой в дорогу.

— А где мои полукеды?

— Рядом с тобой, сынок. Под столом.

Она порылась в комоде, где лежала ее кошелек, и достала десять рублей:

— Возьми вот на дорогу, сынок!

— Спасибо, мам!

…Санька не обращал никакого внимания на пассажиров. Он лежал с закрытыми глазами и опять чувствовал Любку рядом с собой. Он ощущал ее молодое, цветущее тело, точно окруженное благоухающим облаком, слышал, как она прерывисто дышала, и не мог толком разобраться, чье же это сердце так сильно бьется. Его или ее? А в голове звучал голос:

— Я буду ждать тебя, Санечка! Мы будем завсегда вместе!

Поезд увозил его все дальше и дальше, отмеряя колесами километр за километром, увозил в туманную неизвестность будущего.

За окном вагона из-за гор поднималось солнце нового дня.

В Уфе собралось человек сорок, как кто-то пошутил «кандидатов в летчики», прибывших из разных концов Башкирии. Парни молодые, веселые, задиристые и гордые уже одним тем, что преодолели первый отбор. В тот же день, получив проездные документы, в сопровождении молодого лейтенанта из республиканского военкомата, поездом направились в Сызрань. Если при посадке и устройстве в вагоне возникали какие-то неурядицы и перепалки, то уже вскоре, несмотря на тесноту, все как-то угомонились, успокоились. На столиках появилась припасенная в дорогу снедь, бутылки с газированной водой, пакеты с молоком и кефиром, куски колбасы и сала, хлеб, пирожки и булочки домашней выпечки.

Кто-то предложил, по такому случаю и для знакомства, скинуться и купить водочки и пива. Но сопровождавший лейтенант предостерег:

— Не стоит! Вас там ждет новая медицинская проверка, которая будет построже, чем наша.

«Активисты» примолкли, многие задумались.

— Горячительные напитки заменим горячим чайком! — сказал Санька Беляк и это его предложение приняли дружно.

А спустя некоторое время «кандидаты в летчики» уже пели песни, большинство из которых пришло с экрана. Особенно громко и с задором пели припев знаменитой песни, слегка изменив одно слово, вставив слово «вертолеты» вместо «самолеты». Получалось складно и к месту:

Потому, потому что мы пилоты,

Небо наш, небо наш родимый дом.

Первым делом, первым делом вертолеты!

Ну а девушки? А девушки — потом!

В Сызрань прибыли на рассвете. Небольшой чистенький городок. Воздух наполнен влагой, сладко пахло смолой и рыбой. Чувствовалось, что где-то неподалеку, за жилыми кварталами, протекает легендарная и могучая Волга. Оттуда доносились в утренней тишине гудки пароходов.

Дружною толпою, протопав чуть ли не через весь полусонный город, часам к семи добрались до училища.

Саньке казалось, что в училище они попадут до подъема. Но, переступив порог проходной, он, да и все «кандидаты в летчики» были удивлены тем, что в училище уже кипит жизнь. Санька на все смотрел с удивлением и восторгом. Строгие, массивные здания казарм и учебных классов из красного кирпича. Огромная площадь внутреннего двора, больше чем стадион, заасфальтирована и разлинована белыми линиями, замысловатыми фигурами, заполнена военным народом. По этой площади, в разных направлениях, большими и малыми квадратами движутся курсанты. Все строго, по-военному. Бравые курсанты, чеканя по-уставному шаг, отдают честь старшим по званию. Тут же топают строем, не очень слаженно, отряды молодых парней в гражданском, под командованием сержантов. «Как и мы, „кандидаты в летчики“», — подумал Санька, шагая с фанерным чемоданчиком в руках, к канцелярии.