Лестница с правой стороны ресторана ведет на второй уровень – на балкон с еще десятью круглыми столами, где «Отвали-Сука» Данг рассаживает своих особо важных гостей, и сегодня только один важный гость, и его имя написано на баннере, растянутом через перила балкона верхнего уровня: «Счастливого 80-летия, Титус Броз!»

– Лайл Орлик, сын Аврелия! – величественно произносит Титус Броз, стоя на балконе и приветственно простирая руки над перилами. – Похоже, Бич звонила во все колокола, трубила во все трубы и приложила все силы, чтобы отпразновать мое восьмое десятилетие на этой доброй планете!

Титус вызывает у меня мысли о костях. На нем костюм цвета белой кости, рубашка цвета белой кости и галстук цвета белой кости. Его ботинки – из коричневой лакированной кожи, а волосы такие же белые, как его костюм. Его тело все – как одна большая кость, высокая и тонкая, и он улыбается, как улыбался бы учебный скелет, если бы соскочил с крюка в кабинете биологии и начал танцевать, как Майкл Джексон в клипе «Билли Джин», который Август и я любим чуть ли не больше лимонада. Скулы Титуса округлые, как выпученные глаза окуня в аквариуме Бич Данг, но сами щеки постепенно запали внутрь за восемьдесят лет жизни на Земле, и когда его губы дрожат – а они все время дрожат – это выглядит так, словно он постоянно сосет фисташку или высасывает человеческую печень, как летучая мышь-вампир.

Титус Броз вызывает у меня мысли о костях, потому что он сделал на костях целое состояние. Титус Броз – босс Лайла в «Человеческом прикосновении». Это квинслендский центр протезирования и ортопедии с собственным производством, которое расположено в пригороде под названием Морука, в десяти минутах езды от нашего дома. Лайл работает там механиком, обслуживает станки, которые делают искусственные руки и ноги для пациентов с ампутированными конечностями по всему штату. Титус Броз, Повелитель Конечностей, чья длинная натуральная рука незримо простирается над нашими с Августом жизнями последние шесть лет, с тех пор как Лайл получил работу в «Человеческом прикосновении» с помощью своего лучшего друга, Тадеуша «Тедди» Калласа, человека с толстыми черными усами, сидящего через четыре белых пластиковых стула справа от Титуса за ВИП-столом. Тедди тоже механик в «Человеческом прикосновении». И Тедди тоже, как я давно подозреваю, имеет нехилый побочный доход, «подрабатывая» у Титуса Броза, как выразился Лайл сегодня вечером. Рядом с Тедди сидит черноволосый мужчина в сером костюме и бордовом галстуке, и как постоянный читатель газет я отмечаю, что он выглядит чертовски похожим на члена нашего местного совета, Стивена Бурка, человека, каждый год присылающего нам намагниченные календарики, которыми мама прикрепляет списки покупок на холодильник. Он отпивает белого вина из бокала. Да, точно – теперь я уверен, что это наш местный депутат. «Стивен Бурк – ваш местный лидер!» – утверждают календарики. Стивен Бурк, по правую руку за столом от Титуса Броза, «нашего местного дилера».

От того, что Титус Броз напоминает мне кучу костей каждый раз, когда я вижу его – а это только моя вторая встреча с ним, – у меня мурашки бегут по спине. Сейчас он улыбается мне, и улыбается маме, и улыбается Августу, но я не покупаюсь на улыбку этого фисташкососа ни на секунду. Не знаю, почему. Просто чувствую нечто спинным мозгом.

В первый раз я увидел Титуса Броза два года назад, когда мне было десять. Лайл повез нас с Августом на роликовый каток в Стаффорде, но по пути ему нужно было заскочить на работу в Моруку, чтобы починить неисправный рычаг на формовочном механизме, отливающем искусственные руки и ноги, за счет которых оплачивались белые костюмы Титуса Броза. Это место раньше было старым складом, до того, как его перестроили в современное производственное предприятие полного цикла «Человеческое прикосновение». На территории находился здоровенный алюминиевый ангар размером с теннисный корт, с гигантскими потолочными вентиляторами для борьбы с невыносимой жарой внутри раскаленного солнцем металлического корпуса, наполненного тысячами искусственных конечностей – на крюках и на полках, вдоль которых суетились формовщики, придающие им очертания человеческого тела, и механики, вкручивающие винты в поддельные сгибающиеся колени и фальшивые сгибающиеся локти.

– Ничего не трогать! – приказал Лайл, ведя нас мимо бесконечных ног, выстроившихся в ряд, как труппа «Мулен Руж», чудесным образом исполняющая канкан без своих торсов. Мы прошли через ряды подвешенных на крюках к потолку рук, которые касались моего лица, когда мы сквозь них пробирались, и я представил, что это руки мертвых рыцарей короля Артура, насаженных на торчащие в земле длинные копья, и их руки тянутся за помощью к Августу и ко мне, но мы никак не можем помочь, потому что Лайл велел нам ничего не трогать, даже протянутую руку великого сэра Ланселота дю Лака. Я видел, как эти руки и ноги оживают, тянутся ко мне, хватаются за меня, пинают. Тот склад был концом сотен плохих фильмов ужасов и началом сотен ночных кошмаров, которые мне еще предстояло пережить.

– Это ребята Фрэнсис, Август с Илаем, – представил нас Лайл, проводя в кабинет Титуса Броза в задней части склада. Август был выше и старше, поэтому вошел в кабинет первым, и именно Август покорил Титуса с самого начала.

– Подойди поближе, юноша, – сказал Титус.

Август взглянул на Лайла в поисках поддержки и подсказки, как отвертеться, но Лайл ничего такого не сказал, а просто кивнул Августу, намекая, что следует быть вежливым и подойти к человеку, благодаря которому на нашем столе каждый вечер мясо и три вида овощей.

– Дай мне руку, – произнес Титус, сидящий на вращающемся стуле за антикварным письменным столом красного дерева. Над столом висела картина в раме, изображающая гигантского белого кита. Как сообщил мне Лайл позже, это был Моби Дик из любимой книги Титуса Броза о неуловимом ките, преследуемом обсессивно-компульсивным ампутантом, которому не помешал бы филиал центра протезирования и ортопедии «Человеческое прикосновение» на острове Нантакет. Вскоре после этого я спросил Дрища, читал ли тот «Моби Дика», и он ответил, что читал дважды, так как книга стоит того, чтобы ее перечитать, хотя во второй раз он и пропустил кусок, где писатель повествует обо всех различных видах китов, встречающихся по миру. Я попросил Дрища рассказать мне всю историю целиком от начала и до конца, и на протяжении двух часов, пока мы отмывали его «Лэндкрузер», он рассказывал мне эту захватывающую приключенческую сказку с таким энтузиазмом, что я захотел на обед нантакетскую рыбную похлебку и стейки из белого кита на ужин. Когда он описал капитана Ахава, его дикоглазое лицо, возраст, худобу и бледность, я представил Титуса Броза на китобойном судне, рявкающего на сидящих высоко на мачте под бушующим ветром впередсмотрящих, требующего разглядеть его добычу, его белого кита, белого, как сам Титус Броз. «Лэндкрузер» Дрища превратился в Моби Дика, а садовый шланг – в гарпун, вонзенный в бок кита, и мы вцепились в резиновый шланг изо всех сил, пока кит тянул нас в бездну, а вода из шланга стала океаном, в который мы погружались все глубже, глубже, вниз к Посейдону, владыке морей и садовых шлангов.

Август протянул свою правую ладонь, и Титус осторожно сжал ее сразу двумя руками.