А вот вторую руку парень отвел назад, чуть не уложил на пояс. Это чтобы не мешала? Хм...

- Я жду, - обронил он в тишине.

- Чего? - удивился Руслан. Сам он стоял - плечи вперед, слегка сутулясь - не слишком красиво, но кого это волнует? Идеальной стойки для боя на ножах не существует, это же не фотосессия. На самом деле важна только маневренность: быстро поворачивайся, меняй угол - и будет тебе счастье.

- Право первого удара за вызванным.

- Условности, - тоном старухи Шапокляк отозвался психолог. - Уступаю.

Гвардеец что-то сказал, но Руслан его уже не услышал. Он полностью вышел в "боевой режим", когда все звуки, которые не несут угрозы, просто отсекаются сознанием. В этом состоянии, сродни трансу, Руслану часто казалось, что он может предсказать следующее движение противника и нередко так оно и было.

Случались, правда, и исключения. Одному такому исключению, филиппинцу Манулу, он был обязан косым шрамом и сутками в реанимации. А парень ничего плохого не хотел, просто перепились в дрова оба и решили показать девушкам, какие они мачо. Показали, блин! Ни одной потом так и не нашли - так на шпильках дернули, что на мопеде хрен догонишь.

Рука противника пошла снизу вверх. Руслан машинально уклонился: подрез, подрез, стелящийся шаг - инерция помогает, она никогда не подводит - противник чуть наклоняется вперед и Руслан привычным, отточенным движением бьет его в основание шеи.

Весь бой - полторы секунды. Бархатный распластался на камнях, выронив нож.

Ах, да! До первой крови... Зубы стропореза в условиях тотальной антисанитарии и отсутствия антибиотиков показались штукой негуманной. Руслан подобрал выпавшую дагу противника и слегка уколол его руку. В районе предплечья. Кровь показалась - вроде все должно быть в порядке.

Он посмотрел на гвардейца - второй, фиолетовый, был занят, пытаясь привести друга в порядок. Мог бы не стараться - раньше чем через полчаса не очнется, Руслан свой удар знал.

- Уважаемый, вы от меня что-то хотели? - спросил он. - Так я все еще здесь и уже свободен. Можете тоже размяться.

- Филипп жив?

- Живее нас. К вечеру уже будет бить посуду и орать, что так не честно.

Гвардеец помолчал, что-то прикидывая про себя.

- Вы - мастер, - сказал он, наконец.

- Верно. Инструктор. Старшина запаса.

Что из этого понял гвардеец, не ясно. Арчибальд был докой по части "намурлыкать" словарный запас, но с непереводимой игрой слов случались, порой, загоны.

- Воин?

- Бывший. Сейчас... у вас такого нет. Нечто среднее между лекарем и жрецом.

Гвардеец вдруг усмехнулся.

- У нас такое есть. В храме Змея. Только это женщины. Жрицы. "Сама покалечу - сама вылечу".

- Молодцы, девчонки, - от души одобрил Руслан такой подход. Он бы, может, сказал что-то еще - тему-то подняли интересную. Но тут неожиданно зашевелился и застонал бордовый. Силен, мужик, однако! Руслан был уверен, что ему, как минимум, еще четверть часа отдыхать.

Гвардеец извинился взглядом и направился к приятелям.

Обжора подмигнул и швырнул в психолога чем-то маленьким. Тот машинально поймал. Покрутил - то ли военный кисет, то ли старинный кошелек. Последняя версия была ближе к истине, потому что внутри что-то характерно позвякивало.

- Твоя доля.

- Вы что, на меня поставили?

- А тебе что - деньги не нужны?

- Очешуеть, - фыркнул Руслан, - на ходу подметки режешь. Но откуда ты знал, что я его уделаю, а?

- А я и не знал.

Недостающее покрывало Шекер принялась расшивать со всем рвением. И не потому, что "осознала и прониклась". Девушка лезла на стену от скуки.

Дома постоянно находились дела, а если их вдруг не случалось, можно было позвать братьев и сестер погонять на верблюдах. Или просто собраться у костра, рассказывая друг другу страшные сказки.

Дома была размеренная, устроенная жизнь, где у Шекер было свое место и свои обязанности. Здесь так не получалось.

Девушка оказалась в положении "дорогого гостя" - дорогого в том смысле, что кормить его дорого, а выгнать - нарушить законы гостеприимства, которые ниомы почитали наравне с заветами богов.

Пользуясь этим некоторые хитроумные дальние родственники "гостили" у более богатых и удачливых хичинов годами.

Способ спроваживания таких гостей был тоже известен: окружи вниманием, не давай ничего делать, подошли раба или рабыню чтобы вынимали любое занятие из рук с приговором: "Да как же можно, да ты ведь гость дорогой, да мы сами..." От такого гостеприимства либо сбежишь - либо рехнешься.

С одной стороны, она была рабыней - и ей должны были определить работу, чтобы даром ковры не просиживала. И простая синяя алобея говорила о ее статусе лучше всяких слов.

С другой - Священный ее еще не видел. А слепых на "женской половине" дворца не было. Шекер была хороша, так хороша, что молоденькие наложницы изводились от беспокойства, а старухи смотрели с интересом и что-то такое про себя думали...

Так что нагружать Шекер черной работой никто не рискнул, а на "белую" и без нее охотниц хватало.

Работа над покрывалом двигалась не быстро - Шекер задумала сложный узор. Да и торопиться не хотелось. Поэтому, когда дрогнула пестрая занавеска, она не испугалась. И голову, не покрытую даже легким платком, подняла, лишь когда закрепила очередную бусину и завязала ее узлом накрепко.

- Благословение Неба, роза пустыни.

В дверях стоял тот самый не-мужчина, в тех же сапогах, но в другом хафане, попроще. И смотрел на нее пытливо, как на диковинную птицу.

Шекер неторопливо, с достоинством, отложила работу, поднялась и поклонилась.

- Благословение Неба, господин Агар.

И смолкла, опустив глаза, как положено дочери ниомов.

- Красиво получается, - оценил гость. - Я смотрю, ты все время шьешь. Не устала?

- Праздные руки - глупые мысли, - негромко отозвалась Шекер, - а того, кто занят делом и беда обойдет. Не станет лишний раз тревожить.

- А ты ждешь беды?

- Зачем? Она и званой приходит, и незваной является. Нет, господин Агар, не жду.

- Тебе нравится во дворце?

- Он прекрасен.

- Но? Тебе чего-то не хватает? Ты можешь просить - я постараюсь исполнить твою просьбу.

- Я всем довольна, господин Агар.

- Прямо-таки всем?

- Разве можно быть недовольной во дворце Священного Кесара, наместника Святого Древнего Каспера на земле и Бога живого? Разве могу я желать чего-то еще? - все это девушка проговорила с легкой спокойной улыбкой, не поднимая глаз.