На экране всплыло сообщение, что мне пришло письмо от Кимберли Джонс, агента ФБР.

«Это, должно быть, самое легкое задание за всю мою службу. Большую часть информации я получила из Интернета, а остальное — благодаря своим связям в Лос-Анджелесе. Фрэнк Чарлз, если мерить успех деньгами, был феноменально успешным телевизионным и кинорежиссером. Он входил в „Патна продакшн инкорпорейтед“ и снимал любовную муру, идущую вторым экраном, а затем продавал права телевидению для производства сериалов. Был достаточно изворотлив, чтобы придать своим поделкам налет респектабельной сентиментальности и тем самым привлечь замшелых обывателей, но в то же время не отпугнуть массы.

Похоже, начинал с того, что хотел снимать кино для избранных, основанное на итальянских и французских фильмах его поколения: Трюффо, Бертолуччи, Феллини, всей этой компании. Даже снял свой первый полнометражный художественный фильм. Картина называлась „Черная среда“. Выполненный в жанре американского фильм-нуар, фильм получил много восторженных отзывов критики, но не принес коммерческого успеха. Такое впечатление, что Чарлз понял намек и заключил сделку с дьяволом — стал плодить один сентиментальный вздор, который проложил ему дорогу к банку: полтора года — и готова очередная картина.

Пять раз женился на молоденьких невротических киноактрисочках, одна из них родила ему дочь, затем дамочки с ним разводились и прилично обчищали, но, казалось, это не уменьшало его состояния. После пятого брака он стал пользоваться услугами профессионалок, и это десять лет назад привело его к вам. Ну и, как часто случается с мужчинами, он после первого визита пристрастился к вашим районам красных фонарей.

Уже десятилетие не снимает, и примерно шесть лет назад „Патна продакшн“ была официально ликвидирована. После этого он, по слухам, занялся недвижимостью в Азии (поговаривают, приобретал собственность в Гонконге, на Тайване и в Малайзии). И это принесло ему новые деньги.

Чем богаче он становился, тем делался все более жалким. В эксклюзивном интервью журналу „Вэнити фэйр“ Чарлз признался, что разочарован во всем: в системе, деньгах и прочем. Тем самым нарушил все американские табу и особенно — голливудские табу: нельзя заявлять, что богатство и успех делают человека несчастным и что он уважал бы себя гораздо больше, если бы занялся в жизни чем-нибудь другим, хотя и имел бы при этом меньше денег.

В Интернете о нем говорится как о приятном малом, ненавидящем свою работу, но не имеющем сил расстаться с богатством. Чему я не вполне верю.

Подтекст интервью „Вэнити фэйр“ в том, что печально известный дурной американский вкус каким-то образом повредил его душу. Возможно, это так, но он сам внес огромный вклад в наше филистерство и, надо смотреть правде в глаза, с какой бы иронией и цинизмом ни относился к своей работе, все равно привил своему сердцу приличную дозу „Джелло“.[33]

Еще говорят, что он беспощаден в делах. Судимостей нет, но зарегистрированы стычки с голливудскими полицейскими по поводу проституции. Преследования он избежал, но все поняли, что он за фрукт.

А вот это может тебе пригодиться. Начав ездить на Восток, он привозил с собой тайских девушек на неделю-другую в Лос-Анджелес (иногда не одну). И совершил ошибку, показываясь с ними на людях, на вечеринках и так далее. Влиятельные пожилые дамы отнеслись к этому с неодобрением, и ему пришлось остановиться. Тогда он стал проводить все больше времени в Бангкоке, хотя об этом никто не знал — просто переводил телефонные звонки на свою гостиницу или квартиру. А потом появилась электронная почта, и дело вообще упростилось.

В последнее время он как будто попытался исправить свою карму, прибегнув к различным видам мистицизма. Говорят, выставлял себя дураком на обедах в Лос-Анджелесе, разглагольствуя об индуизме, буддизме, мистическом христианстве, — видимо, не знал, на чем остановиться.

С такой подноготной я бы копнула, как обстоят дела с деньгами. Попыталась бы выяснить, знал ли кто-нибудь о его завещании — другими словами, кому выгодна его смерть. И первым делом проверила бы его дочь и ее мать. Понимаю, в эту схему не очень вписывается каннибализм, но как знать. Может, все эти жестокости — только дымовая завеса? Деньги творят странные вещи с людьми.

Кимберли».

В это время меня вызвал к себе в кабинет босс. Думаете, его встревожило, что медленно идет расследование убийства Фрэнка Чарлза? Вот и я тоже так не думал.

— Он хочет получить деньги на следующей неделе, — в замешательстве начал Викорн.

Он стоял у окна и смотрел вниз на незаконных торговцев едой, которые специализировались на том, что любили полицейские управления Восьмого района: у них всегда можно было купить салат из сомтама, приправленную острыми специями жаренную на решетке курицу, том юм тунг,[34]пад-гай,[35]хрустящую утку для Викорна и его двоих помощников, вареное на пару брокколи с арахисовым соусом для его секретарши Мэнни, жареный рис, фаршированные блинчики, манго с клейким рисом для Лека. А еще воду из корня лотоса, запеченные в тесте овощи, сушеные мидии в масле, ростбиф под острым соусом… Это все только основные блюда, а сколько еще названий…

Многие торговцы горели желанием оказать содействие Тайской королевской полиции, и у каждого были собственные столы и стулья, которыми никто не собирался делиться с другими, поэтому кухня на открытом воздухе растянулась на полмили с обеих сторон полицейского управления. Любой коп, которому приходило в голову пожаловаться на скопление на улице продавцов еды, немедленно отправлялся регулировать движение на перекрестке улиц Сукумвит и Асок.

— Кто?

— Твой хэллоуинский буддист из чертовых гор. За кого он меня принимает? За Джорджа Сороса?

— Тиецин? Но ему следует платить по получении товара.

Полковник обжег меня взглядом.

— В том-то и дело… Он намерен поставить товар на следующей неделе. Самый оборотистый оптовик из всех, кого я знаю. Каким способом ему удалось за такой короткий срок собрать наркотиков на сорок миллионов долларов? Ты хоть делал подсчеты?

— Пятьсот тридцать три тысячи триста тридцать три и три в периоде (разумеется, я делал подсчеты, я же как-никак консильери). Округленно — пятьсот тридцать три килограмма, или тысяча сто семьдесят шесть фунтов. Это составляет несколько больше половины американской тонны — если быть точным, ноль целых пятьсот восемьдесят восемь тысячных. — Я перевел дыхание. — У вас нет денег?

Викорн вскинул руки и смущенно признался:

— Нет. Я терпеливо ждал финала. Конечно, я могу их достать, но на это потребуется время. В наши дни никто не занимается оборотом подобных сумм. Немыслимо. Подавай ему сорок миллионов налом — это ж надо! — Он хлопнул себя по лбу. — Я рассчитывал, что товар будет прибывать партиями стоимостью по миллиону, максимум по два.