Первоначально Джедао возражал на том основании, что последнее, чем должен щеголять массовый убийца, – это куча медалей за поступки, которых он не помнит. Но Дханнет был достаточно уверен в своей позиции, чтобы поднять вопрос в присутствии Куджена и тем самым загнать начальника в угол. Джедао посмотрел на него с обновленным уважением.

Куджен все понял сразу.

– Знаешь, майор прав. Кел лучше отреагируют, если увидят, что ты гордишься своим рангом.

Это было опасно близко к тому, что сказал Дханнет, хотя Джедао ему не поверил.

– Я не видел никаких медалей, когда обыскивал ящики, – сказал Джедао, – и не знаю, как их правильно расположить.

– Униформа делает это за тебя, – сказал Куджен. – Она считывает информацию из твоего досье. Нет, правда. Прикажи ей переключиться в парадный режим, с медалями.

Джедао так и сделал – и мундир поразительным образом изменился, а под генеральскими крыльями и глазом Шуос появились ряды медалей.

– Держу пари, на этом основаны интересные розыгрыши…

– Ты не первый, кто об этом подумал, – сказал гекзарх. – В униформу встроена криптозащита, которая не позволяет выдавать себя за другого, но этим занимается аугмент, так что ни о чем не беспокойся. – Куджен критически оглядел Джедао и кивнул: – Сойдет.

После короткого завтрака они отправились на конференцию.

– Постарайся не отставать, – сказал Куджен, – раз уж ты не привык к переменной планировке.

– Какой планировке?

– Проще будет понять, когда сам увидишь.

Джедао сам не знал, что ожидал увидеть в залах станции Нирай. Возможно, серость и стерильность. Он должен был догадаться, что станция Нирай, принимающая самого гекзарха Нирай, воздаст должное любви Куджена к красивым вещам. Рисунки тушью на плотном шелке изображали перелетных птиц, только когда он присмотрелся внимательнее, черные штрихи, образующие крылья птиц, оказались составлены из крошечных, импрессионистических мотыльков. Залы изобиловали витринами с моделями планетных систем и астролябиями, абаками с бусинами из нефрита и обсидиана. И они шли по ковру, радужно-серому с узорами более светлого, жемчужно-серого цвета, с таким глубоким ворсом, что в нем можно было навсегда потерять пальцы собственных ног.

Еще более тревожным было то, что они шли по коридору, который не имел ни конца, ни – оглянувшись, Джедао проверил – начала. Он не мог видеть далеко, как будто в воздухе парил влажный туман. Равнодушие остальных говорило ему, что в этом нет ничего особенного, однако ему происходящее не нравилось.

Но это было еще не все. Джедао внезапно ощутил, где находится станция и все внутри нее – не с помощью зрения, но осознав скопления массы. Куджена и Дханнета он воспринимал с помощью этого иного чувства столь же отчетливо, как и видел глазами. А вот окружение выглядело запутанным переплетением, как будто само пространство-время искривилось между двумя несопоставимыми точками.

Для проверки он замедлил шаг и закрыл глаза. Иное чувство никуда не делось. На самом деле теперь, когда Джедао знал, что оно у него есть, он не мог заставить его исчезнуть. Куджен и Дханнет продолжали идти вперед. Он осмотрел остальную часть своего окружения – он мог чувствовать во всех направлениях, удобный трюк – и начал обнаруживать другие движущиеся массы, которые, как он подозревал, были либо людьми, либо, в случае меньших и более плотных, сервиторами.

Лучше никому об этом ощущении не рассказывать, пока он не узнает побольше о том, откуда оно взялось. Джедао был почти уверен, что обычные люди не могут просто так чувствовать массу. Он поспешил следом за спутниками.

Наконец они подошли к огромным двойным дверям. Джедао мог бы поклясться, что те материализовались в промежутке между одним шагом и другим. Двери отсвечивали черным со слабой серебряной россыпью, похожей на звезды; их украшала эмблема нирайского пустомота, исполненная в более ярком серебре. Они пугающе бесшумно разъехались в стороны при приближении Куджена.

Джедао не остановился и не посмотрел ни направо, ни налево, ни вверх, ни вниз, когда проследовал за Кудженом через порог, несмотря на то, что по спине у него бегали мурашки. Он должен все сделать правильно. Другого выхода нет. Позади себя он слышал прерывистое дыхание Дханнета, но не осмеливался оглянуться, чтобы посмотреть, в чем дело.

Куджен провел их в зал с высоким сводчатым потолком и черными колоннами с золотыми прожилками. Зал освещали фонари, внутри которых метались тени пойманных в ловушку, обезумевших мотыльков, отбрасывая неровные тени на темные стены, но Джедао обратил внимание не на них, а на строй командиров Кел, примерно десять на десять человек.

Командиры Кел, почти как один, преклонили колени перед Кудженом. От этого скоординированного движения иное чувство Джедао на миг сменилось головокружением. Хотя внимание командиров должно было быть сосредоточено на гекзархе, он не мог не заметить их ужаса. Часть его была направлена на самого Джедао – отвращение было настолько сильным, что он чувствовал его, как физическое давление. Но некоторые смотрели на Дханнета с недвусмысленным потрясением. Считали ли они, что Дханнет продался, служа ему?

Температура в зале должна была быть комфортной, но Джедао мог думать только о зиме, холодных ветрах в мире ледяной тьмы. Повсюду были черно-золотые мундиры, включая его собственный. Он жаждал любого всплеска цвета как избавления от черной монотонности.

– Надеюсь, все как следует выспались, – сказал Куджен. Свет в его глазах говорил о том, что он точно знал, какой эффект эта обстановка оказывает на Кел. – Я обещал вам нового генерала. А вот и он. – Он махнул рукой, показывая, чтобы все встали.

Джедао не рассчитывал на столь короткое представление. Шесть начальников штабных подразделений, стоявших впереди, обменялись каменными взглядами. Лица командиров были неподвижны и пусты, как лед. Джедао понятия не имел, почему он улыбается, или что сказать, пусть он и выучил речь заранее. Молчание тоже не выход, даже перед лицом их приглушенной враждебности. Поэтому он открыл рот…

– Вы знаете мое имя, – сказал он с долей юмора. – Вы, кажется, не очень хорошо выполнили свою работу, казнив меня.

Его взгляд сразу же привлек командир, в котором он узнал Кел Талау. Талау, коренастый альт, прищурился, устремив на Джедао пристальный взгляд. И враждебность Талау вовсе не была приглушена. Лицо альта пылало неприкрытой ненавистью, даже когда весь зал погрузился в каменную тишину.

«Твою мать…» – подумал Джедао. Что на него нашло, зачем он это сказал? Да еще и таким тоном?

Он не мог взять свои слова обратно. Он не мог извиниться. Это лишь выставит его слабаком. Лучше быть бессердечным ублюдком, чем потерять доверие.

Кроме того, нельзя было обойти вниманием тот факт, что все знали о Крепости Адское Веретено больше, чем он. Попытка завоевать Кел с помощью обаяния в любом случае обернулась бы катастрофой. По крайней мере, они понятия не имели, что творится у него в голове. Ему просто придется слишком хорошо врать, чтобы они не поняли, насколько он не в своей тарелке. Печально, что ложь была лучшим средством поддержать боевой дух.