– Проклятие, – сказал Брезан, сверившись со своим внутренним хронометром. – Ты могла бы разбудить меня раньше. У меня ведь арбитражное совещание по поводу забастовок, не так ли?

Несколько врачей, прошедших обучение в медицинском подразделении Видона, объявили забастовку в Таувите. Он хотел разобраться с этой проблемой до того, как она превратится в гноящуюся рану. Таувит был не единственным местом, где происходили подобные вещи. Неудивительно, что Видона и их сторонники проявляли наиболее сильную непокорность в том, что касалось нового порядка.

Ирими перестала петь и сказала:

– Вы выглядели усталым. Кроме того, ваш телохранитель оставила инструкции, чтобы ваш отдых прервали только в случае кризиса.

Ах, да.

– Неужели, – сказал Брезан, стараясь скрыть сарказм в голосе, – ни одна планета не взорвалась за последние сутки?

– Насколько я знаю, нет, – спокойно ответила Ирими.

Еще одно отличие от Тсейи – она любила украшения, причем в большом количестве. В это тусклое утро ее наряд, каким бы он ни был, включал уложенное складками кружево лавандового цвета, изукрашенное крошечными аметистовыми бусинами смешанной огранки. Брезан с сожалением заметил, что ему не следует думать о том, как интересно было бы поглядеть, как она раздевается. Ирими могла растянуть акт раздевания за пределы всего разумного.

После того как Брезан вышел из душа и оделся, Ирими приготовила ему чай и завтрак. Он мог бы справиться и сам. Иногда казалось, что никто и никогда больше не позволит ему самому готовить себе еду. Но Ирими была еще и охранницей – Эмио проверила ее, как она проверяла всех, кого Брезан укладывал в постель, – и она настояла на том, чтобы попробовать все до него. Он объяснил ей всю нелепость этой процедуры. Черт, Ирими согласилась, что, учитывая современные токсины, иметь дегустатора бессмысленно. Но сказала, что в этом нет ничего плохого, и в некоторых вопросах она была традиционалисткой.

Чай сегодня был из мира, о котором Брезан никогда не слышал, и он не смог произнести его название. У него были странные, тонкие цветочные нотки. Брезан предпочитал крепкие чаи с интенсивным вкусом, но не возражал испытать новые ощущения. Кроме того, это делало Ирими счастливой. (Он компенсировал это тем, что по вечерам угощался крепкими напитками.) На завтрак он получил блинчик с ореховой начинкой, политый ванильным кремом. Про себя он подумал, что сладость крема превосходит деликатность чая, но ему и в голову не пришло бы критиковать это сочетание. Ирими бывала обидчивой в таких вещах.

Естественно, в середине трапезы Эмио просунула голову в комнату без стука.

– Не хочу вас прерывать, – сказала она, – но вы должны ответить на этот звонок. Он вытесняет даже историю с забастовкой.

Ирими выпрямилась во весь свой не очень высокий рост и уставилась на Эмио.

– У Шуосов есть представление о хороших манерах?!

– Это не по моей части, – сказала Эмио. Брезан так и не смог до конца понять, как Эмио и Ирими связаны друг с другом – их отношения характеризовало запутанное сочетание неизбежного соперничества фракций и товарищества. Вражда между Шуос и Андан продолжалась веками, и не было причин, чтобы она прекратилась сейчас. – Лучше, наверное, ответить из кабинета. Если только ваши отношения с генералом Кируев не более близкие, чем я думала.

Брезан скорчил ей гримасу. Ни от кого другого он не потерпел бы шуток на тему трахающихся ястребов.

– Иду, иду.

Он натянул носки и ботинки, хоть никто и не мог их увидеть, и последовал за Эмио.

Губернатор Ложой поселила Брезана в поспешно освобожденном крыле одного из своих административных зданий. Брезан позаботился о том, чтобы послать ей благодарственное письмо – образец самой изысканной каллиграфии, на которую он был способен. Он нуждался в ее помощи и знал это. Ее поддержка не сгладила всех проблем с созданием оперативной базы на Краувере-5, но помогла. Теперь, как любила говорить Эмио, им оставалось лишь разбираться со студенческими демонстрациями и протестами рабочих раз в две недели. В конце концов, в этой последней истории с врачами Ложой не виновата.

Так называемая официальная резиденция Брезана состояла из двух смежных комнат для гостей. После того как он привык к переменной планировке, служа на боемоте Кел, все еще было неприятно подниматься по лестнице и идти по коридорам, чтобы попасть в кабинет. Существовал лифт, но чертова штука все еще числилась в списке вещей, подлежащих ремонту, после одной из неудачных диверсий.

Для губернатора Ложой обладала удивительно хорошим вкусом в декоре. Брезан привык к демонстративности Кел и сказал ей об этом в первую же неделю своего пребывания в резиденции. Ложой задумчиво посмотрела на него, потом сказала: «Ну, это правда, что иногда полезно поражать людей блеском, но время от времени и аскетизм приносит пользу». Насколько он мог судить, она говорила серьезно. Он видел ее скромно обставленный кабинет, единственным украшением которого был резной деревянный талисман на стене.

Однако Ложой не поскупилась на обустройство кабинета Брезана. Качественная мебель, сделанная хорошо, но не выглядящая помпезной; хорошее освещение от обилия свечных лоз. Вид из окон не очень впечатлял, но ей не пришлось объяснять Брезану, что это сделано из соображений безопасности. После того как кто-то бросил в него самодельное взрывное устройство во время одного из выходов, окна вызывали у него нервозность.

Охранники приветствовали его сдержанными кивками. Он никогда не сможет привыкнуть к тому, как они застывают по стойке смирно, когда видят его. «Это всего лишь я, – хотелось сказать Брезану. – Во мне нет ничего особенного». Только вот он выбрал другой путь, и они никогда не увидят в нем просто еще одного офицера Кел.

Эмио первой вошла в кабинет Брезана и быстро осмотрела его.

– Все нормально, – сказала она.

Брезан прекрасно понимал, что охранница беспокоится не столько о его безопасности, сколько о своей профессиональной репутации, но все равно ценил ее внимательность.

Его стол уже был завален избранной корреспонденцией, бумажными письмами от неравнодушных граждан, которые верили в старомодные методы подачи прошений чиновникам. Каждый день ему приходилось перерабатывать ужасающее количество писем, хотя он сохранял лучшие образцы каллиграфии, чтобы просто любоваться ими. Позже придется просмотреть всю эту гору. Пока что Брезан включил защищенный терминал и сказал:

– Мне сообщили, для меня есть вызов?

– Соединяю, – вежливо ответила сеть.

Через несколько мгновений на экране появилось лицо генерала Кел Кируев. В настоящее время она была старшим генералом Брезана – забавный и не совсем приятный поворот событий. Брезан когда-то служил одним из штабных офицеров Кируев. Он не намеренно стал для нее главой государства и вышестоящим офицером.

Время обошлось с Кируев так милосердно, как и следовало ожидать, учитывая, что она быстро постарела во время вторжения Хафн два года назад. Дуэльные шрамы на ее лице еще ярче, чем когда-либо, выделялись на фоне смуглой кожи, и она ничего не сделала со своей копной седых волос. Впрочем, Кируев никогда не уделяла особенного внимания своей внешности.