Нищенка подняла голову и посмотрела на присутствующих, и я понял, что вновь ошибся – на лице ее не было и тени смущения или смирения, какое часто наблюдаешь на лицах нищих скитальцев, но и обычной для них озлобленности я тоже не заметил. Все ее существо лучилось спокойствием.

Меня опять поразила ее непривычная внешность – высокие скулы, низкая коренастая фигура и глаза, которые издали показались мне раскосыми. И, конечно, угольно-черные волосы. Я подумал, что она, скорее, из Америки, а не из Африки, но откуда мне было знать?!

Священник невозмутимо выслушал Томаса, а затем встал и раскрыл Библию.

– Позвольте, господин профессор, зачесть мне короткий отрывок из этой книги, и пусть каждый примет решение самостоятельно. Это тринадцатая глава Откровения, стихи с шестнадцатого по восемнадцатый. “И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число Зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть”. – Он захлопнул книгу и нарочито медленно, осознавая, что стал объектом всеобщего внимания, подошел к нищенке и указал костлявым пальцем на ее лоб. Там, на лбу, виднелось коричневое пятно. Гости начали встревоженно переглядываться.

– Родимое пятно! – сухо проговорил Томас.

– Это начертание, – дрожащим голосом возразил священник, – ян прежде видел его. В те времена колдуньи наводнили наши приходы, и нам пришлось разжечь костры. Мы отпугнули Зверя, и он уполз в свою нору и укрыл многих ведьм, так что те избежали наказания. Они хорошо спрятались, но теперь вновь вылезли на свет божий. – Он наклонился и быстро схватил нищенку за руку.

Она не сопротивлялась. Мне показалось, что в глазах ее отразились смирение и страх, но толковать чувства следует с осторожностью, и мне еще предстоит этому научиться. И, тем не менее, виновато посмотрев на пастора, нищенка отвела взгляд.

– Начертание на правой руке… – вполголоса пробормотал священник.

В трактире воцарилась тишина. Хозяйка с Марией вышли из кухни и теперь тоже ждали, как повернутся события. Томас еле сдержался, чтобы не прервать священника, но решил, что Якоб все равно не позволит ему высказаться, поэтому спор он проиграет. Пастор вдруг довольно усмехнулся и с видом победителя показал на отметину на предплечье женщины. Размером отметина была с монету и напоминала шрам словно от ожога.

– А вот и доказательство, – громовым голосом возвестил он, – не только на лбу, но и на руке! Здесь, среди нас, затаилась колдунья. И тот, кто осмелится сесть за один стол с ней… – И он оборвал фразу, позволив нам самим завершить ее.

Плотник испуганно отпрянул от стола. Мария посмотрела на нищенку со смесью страха и еще какого-то чувства, которое мне никак не удавалось определить, а затем вернулась вслед за хозяйкой на кухню. С отвращением взглянув на женщину, трактирщик торжествующе улыбнулся Томасу. Альберт же казался одновременно растерянным и равнодушным, его широкие плечи ссутулились, а тело обмякло.

Томас обвел взглядом присутствующих – всех по очереди, подошел к Альберту и сдвинул у него на лбу вязаную шапочку. Указав на красную отметину, прежде привлекшую мое внимание, он сказал:

– Отметина на лбу. Следовательно, перед нами колдун?

Томас приблизился к хозяину, взял того за левую руку и указал на большую бородавку на тыльной стороне ладони.

– Тоже колдун? – снова спросил он.

Фон Хамборк оскорбленно отдернул руку. Потом Томас отыскал родимое пятно на своей собственной правой руке и рану от ожога у меня на локте, воспоминание о том, как однажды дома, в Хорттене, мы с Нильсом дико подрались, так что рука моя в конце концов угодила в пылающий очаг. Наконец Томас остановился перед Якобом и отбросил со лба священника светлые спутанные волосы. Якоб сердито фыркнул, а его длинный крючковатый нос побелел. Он попытался стряхнуть руку профессора, но тот настоял на своем, сказав, что мы должны точно знать, кто именно находится с нами рядом. Высоко на лбу Якоба виднелось крупное красно-коричневое пятно, а затем Томас показал на похожие пятна на правой и левой руках священника.

– Выходит, здесь все доказательства того, что перед нами колдун? – спросил он.

– Колдуньями бывают только женщины, – недовольно возразил священник.

– Следовало рассказать об этом небольшом уточнении Мартину Лютеру – он этого явно не знал. Как не знали, впрочем, и достопочтенный епископ Поулсен Ресен, городские судьи, бургомистры и другие почтенные граждане – а ведь за последние столетия они поймали, осудили и сожгли в наказание за совершенные преступления немало мужчин-колдунов, – и Томас наградил священника ехидной улыбкой, – почему же пастор не сообщил об этом властям? Ведь ему столько лет, что он, возможно, присутствовал при этом? А значит, мог воспрепятствовать многим казням?

Но священник углубился в чтение Библии – на окружающих он никакого внимания не обращал и Томаса, похоже, не слушал.

– По какой причине колдуны становятся колдунами? – спросил Томас, обращаясь к священнику. Голос его звучал мягко и уважительно – таким тоном обращаются к деревенским старейшинам. Томас тронул священника за руку: – Преподобный Якоб, вам многое известно о таких делах. Так помогите же мне отыскать ответ на вопрос, который сами подняли, – и профессор дотронулся до плеча пастора, – я спросил, по какой причине колдуны становятся колдунами?

Священник понял, что ему не выкрутиться, поднял голову и, немного подумав, ответил:

– Они летают на встречи с демонами, превращаются в животных и заключают с Князем Тьмы соглашение, по которому тот предоставляет им власть над другими людьми.

– И в обмен на это они получают золото и всяческие блага, верно? – уточнил Томас.

– Да. Золото и всяческие блага, – согласился священник.

На мгновение задумавшись, Томас поднял голову и выпрямился, а лицо его приняло то суровое выражение, которое вызывало в окружающих почтение и заставляло их прислушиваться к его словам:

– В году Господнем девятьсот шестом святой аббат Регино Прюмский издал ряд папских декретов, которые спустя примерно сотню лет были откорректированы и переизданы епископом Буркхардом Вормсским. С теологической точки зрения этот труд отличался обстоятельностью и стал поэтому использоваться как свод канонических церковных законов. Один из его документов, так называемый Canon Episcopi[10]гласит: “представления о том, что люди могут превращаться в животных и творить в таком виде злодеяния или что они летают по воздуху и видятся с демонами, есть морок и суеверие”, конец цитаты. – Томас немного помолчал, дав нам время обдумать услышанное, а затем продолжил: – Часто говорят, что в прежние времена люди были полны предрассудков и не имели истинной веры в Бога. Неужели и мы уподобимся тем, кто верит в колдовство и тому, что колдуны умеют перевоплощаться в зверей и летать по воздуху? Получается, что жившие почти восемьсот лет назад были умнее нас? – Не дожидаясь ответа, Томас подошел к нищенке и положил руку ей на плечо. – Преподобный Якоб толкует о золоте и всяческих благах. Посмотрите на эту женщину – как, по-вашему, у нее есть золото? И есть ли у нее, по-вашему, власть над нами, другими людьми?