Вторая находка, на которой я остановлюсь, представляет еще большую трудность для классического антропологического осмысления, и настолько она заковыристая, что один специалист даже предположил, что это не настоящие ископаемые, а фальшивка вроде пилтдаунской! Нам привычно считать, что до Юго-Восточной Азии добрался только один вид древних людей, Homo erectus: мы уже говорили о находках из этого региона, с острова Ява. Эректусы могли попасть на остров в период низкого стояния моря, когда острова составляли часть континента, получившего научное название Сунда (от индонезийского наименования Западной Явы). Учитывая отсутствие лодок, эректусы никак иначе не могли попасть на Яву. Поэтому практически все соглашались, что Ява/Сунда представляла самый дальний предел распространения людей, пока сюда 50–60 тысяч лет назад не прибыли современные люди, не построили лодки и не отправились к Австралии и Новой Гвинее. Но вот в 2004 году австралийский антрополог Майк Морвуд с коллегами опубликовали сенсационное сообщение: на острове Флорес в 500 км от Явы обнаружен новый вид людей. Среди находок имелся почти полный скелет взрослого индивида, ростом он был не более метра, а объем его черепа составлял около 400 см3 (примерно как у шимпанзе). Также были найдены и другие фрагменты скелетов, все в пещере Лианг-Буа. Там же обнаружились каменные орудия и остатки вымершего карликового слона стегодона. Скелет датировали возрастом 18 тысяч лет и описали под новым видовым названием Homo floresiensis (человек с Флореса), но публике он больше известен под кличкой “хоббит с острова Флорес”.

К моему удовольствию, именно меня попросили рассказать мировой общественности на пресс-конференции в Лондоне об этой находке – не только необычайной, но и во многих смыслах неожиданно противоречивой. Во-первых, ее обнаружили в 500 км от предположительной границы распространения древних людей, к тому же отделенной от нее водным пространством. Значит ли это, что у предков “хоббитов” были лодки? Во-вторых, эти существа, обладая вполне человеческим лицом, зубами и осанкой (они ходили выпрямившись), имели мозг обезьяньего размера. В-третьих, при мозге обезьяньего размера они умели делать каменные орудия, вероятно, охотились и пользовались огнем. В-четвертых, если это отдельный самостоятельный вид, то откуда он появился и как ухитрился просуществовать так долго, гораздо дольше неандертальцев и иже с ними, и что с ним произошло после рубежа 18 тысяч лет назад? Понятно, что вокруг флоресских окаменелостей сразу же вспыхнули яростные споры: что же они собой представляют и насколько правильны интерпретации? Некоторые говорили, что датировки неверные и флоресские существа – это современные люди, просто маленького роста. Другие утверждали, что их необычная морфология является результатом каких-то заболеваний, а такие известны современной медицине – к примеру, микроцефалия, кретинизм или синдром карликовости Ларона. Страсти разгорелись еще жарче, когда флоресские находки позаимствовал для личного изучения ныне почивший Теуку Жакоб, индонезийский палеоантрополог (он не входил в исследовательскую команду и выражал известный скептицизм относительно “хоббитов”). Когда в конце концов под напором мощных протестов образцы удалось вернуть, некоторые кости оказались здорово попорчены: видно было, что с них пытались спешно и неумело снять копии.

Авторы первых исследований флоресских находок предположили, что H. floresiensis могли быть потомками эректусов, прибывших на остров много раньше 18 тысяч лет, и, вероятно, на лодках. Эта гипотеза возникла не просто так, а потому, что на острове находили каменные орудия возрастом 800 тысяч лет. Ученые считали, что эректусы в условиях островной изоляции постепенно измельчали, сформировавшись в новый вид (явление так называемой островной карликовости хорошо известно для островных популяций среднеразмерных животных). Что же касается лодок или иных плавсредств, такая гипотеза звучит для нас удивительно, ведь подобное поведение – умение мастерить лодки и далеко на них плавать – известно только у нашего вида. Неандертальцы, например, так и не пересекли Ла-Манш и не попали на Британские острова из Франции 120 тысяч лет назад, не достигли они и островов Средиземного моря за исключением, может быть, Крита. Однако не исключена и альтернативная вероятность – катастрофические путешествия на случайно собранных растительных кучах и бревнах, какие известны, например, в азиатских регионах после цунами: людей уносило на 150 км от дома. Эти случаи показывают, что подобное в принципе возможно, особенно в таком геологически активном регионе, как Индонезия. Кроме того, исследование доминирующих океанических течений в регионе свидетельствует, что прародители “хоббитов” прибыли, скорее всего, не с запада, с Явы, а с севера, с Сулавеси. В продолжение флоресской темы команда Майка Морвуда, перебазировавшись на Сулавеси, подкрепила эту гипотезу, обнаружив там каменные орудия не моложе миллиона лет. Но, к сожалению, никаких окаменелостей к ним пока не прилагается.

Затем появились исследования, где были тщательнейшим образом изучены кости конечностей H. floresiensis, как самого первого скелета, так и других скелетов этого вида; все кости очень мелкие и датируются (по крайней мере, часть из них) возрастом 95 тысяч лет. Также стала доступна для работы вторая нижняя челюсть, ее откопал антрополог Питер Браун. Вторая челюсть по своей примитивности и характерным особенностям похожа на первую: подбородка нет, кости массивные, расходящаяся зубная дуга. Что оказалось странным для представителя рода Homo (люди), так это то, что по пропорциям тела, запястий, бедренных костей, форме и массивности рук и ног флоресский человек сближался скорее не с людьми, а с дочеловеческими африканскими видами, такими как Australopithecus afarensis (самый известный представитель этого вида, или вернее представительница – Люси) и Australopithecus sediba (его не так давно открыли в Южной Африке). Еще среди необычных черт H. floresiensis указывались особый плечевой сустав и очень большие ступни. И если некоторым специалистам подобный набор странностей казался признаками аномальности, то другие видели в нем свидетельство своеобычной эволюционной траектории, характерной для островной изоляции. Что же касается запястий, то тут нужно учитывать, что форма составляющих костей формируется еще до рождения и что у обеих взрослых особей “хоббитов” эти кости больше похожи на аналоги у человекообразных обезьян или афарензисов (Люси), чем у неандертальцев или у нас. Поэтому очень вряд ли сразу у двух особей имел место одинаковый специфический дефект кистей, похожий на возврат к предковым формам.

С флоресскими людьми из Лианг-Буа есть и другие странности, например ювелирно сработанные каменные орудия, следы огня (вероятно, естественного происхождения), кое-какие указания на то, что они употребляли в пищу молодых стегодонов, то есть охотились. Я не до конца убежден, что флоресские люди с их обезьяньим мозгом были способны к столь сложному поведению. На мой взгляд, хорошо бы исключить возможность, что пещеру использовали ранние люди до 18 тысяч лет назад, оставив после себя по крайней мере некоторые из этих археологических “странностей”; тут нужны дополнительные исследования и данные. Но эти сомнения не относятся, естественно, к находкам из глубоких слоев пещерных отложений. Если H. floresiensis надежный, самостоятельный вид людей, а не пример тех или иных болезненных диспропорций (а мне кажется, что данные все больше указывают именно на отдельный вид), то возникают интересные вопросы. Например, откуда этот вид пришел – с запада, с Явы, или, как теперь предполагает Майк Морвуд, с севера, с Сулавеси, – и как он укоренился на острове? Или еще большая загадка: что случилось с видом потом и встречались ли сапиенсы с крошками-родственниками? Может, “хоббиты” не смогли пережить вулканическое извержение 17 тысяч лет назад, полностью стершее с лица земли их местообитание, или виной всему климатические изменения, а может быть, пришли современные люди и попросту перебили все островное население или забирали себе все ресурсы до крошки, не оставив “хоббитам” для выживания никакой надежды. В последнем случае современный человек уже много позже исчезновения неандертальцев должен был встретить на другом конце населенного мира этого необычного и уже потрепанного эволюционным временем персонажа. Нужно, однако, иметь в виду факт, противоречащий такому предположению: на острове Флорес в течение нескольких тысячелетий, как раз в промежуток от вымирания “хоббитов” до прибытия на остров современных людей около 12 тысяч лет назад, по-видимому, совсем никто не жил.