– А вы сами кто? – запоздало опомнился Венька.

– Не важно, правда ведь? Ты же видишь, что на мафиози мы не тянем, поэтому не волнуйся, ты помог хорошим людям.

Паренек с сомнением поглядел на женщин и стал прощаться.

Хорошо, что ночи в это время светлые и недлинные – подругам пришлось чуть не вприпрыжку бежать к своему дому.

– Слушай, Вася, а почему это больше ничего не слышно о новых жертвах маньяка? – спросила некстати Люся по дороге домой.

– Да типун тебе во всю… спину!! – плюнула Василиса и прибавила прыти.

В свою квартиру подруги вползли уже на последнем издыхании… Такой загруженный денек кого угодно мог свалить с ног.

– Васенька, завтра объявляем выходной. Иначе до следующей недели мы просто не дотянем.

Василиса с удовольствием согласилась и, захватив кота, бухнулась в постель. Сейчас, наверное, нашептывает ему свои тайные грезы про Василия. Люся печально вздохнула, а вот ей даже поговорить не с кем про этого недостойного Батонова. Она ведь уже совсем было поверила, что Роман Петрович не может забыть ее глаз, улыбки, ее голоса… Ей казалось, что он специально придумывает предлог для встречи, а на самом деле… Храбрый мужчина просто боялся один находиться в комнате. Да еще и опять надрался! Сегодня, пока подруги беседовали с Веней, Роман Петрович потрудился выкушать всю бутылочку и раскатисто захрапел, обнимая ножку стола. Даже не кричал «за прекрасных дам!». И зачем ей, Люсе, нужен такой мешок? Не нужен, конечно, только отчего-то было все равно грустно. А может, какие-то чувства в нем еще тлеют? Люся не стала терзать себя размышлениями, а, дождавшись, когда Василиса художественно засвистит носом, подошла к телефону.

– Алло, это подружка? – позвонила она по знакомому номеру.

– Людмила Ефимовна? Вы хотите поговорить? А я ждала вашего звонка, – полился в трубку приятный, теплый голос.

– Как вы меня узнали? – на всякий случай спросила Люся.

– Во-первых, по голосу. У вас очень молодой голос. А во вторых, у меня телефон с определителем, – охотно разъяснила женщина. – Ну как ваши дела с сердечным другом?

И Люся выложила все, что у нее накопилось в многострадальной душе.

Сегодня воительницы невидимого фронта объявили выходной. Люся попросту измоталась, а Василиса прилежно уселась за вязанье в надежде, что Василий найдет-таки время к ней вырваться. Где-то в мозгу блуждала неприятная мысль: где же так можно работать, чтобы целыми днями раскатывать на машине? Судя по внешнему лоску, Василий должен неплохо зарабатывать, и за что же тогда ему платят? И все же сердце эти мысли прогоняло. Какое ей до этого дело? В конце концов, это даже неприлично – интересоваться кошельком мужчины. Зато он столько помогал! Разве Василисе удалось бы так быстро достать список всех выпускников, если бы он не возил ее в своей иномарке? В списке пятнадцать фамилий… И всех надо объехать… Хотя зачем всех? Можно съездить хотя бы к трем, главное – найти человека эмоционального и внимательного, чтобы каждый жест мог описать. Конечно же, надо говорить с женщиной, только они могут почувствовать неладное. В списке есть Катя Торопова, вроде шубами торгует… Нет, ей некогда вникать в поведение одноклассников. А вот Светлана Кудрявцева – бухгалтер в частной фирме, наверняка привыкла улавливать каждую нотку в настроении босса, значит, и к остальным относится с профессиональной наблюдательностью. Это как раз то, что нужно. О! Да она и проживает в соседнем дворе! Прямо-таки небывалая удача! Сейчас же нужно позвонить к ней на работу и договориться о встрече. Василиса вскочила, отшвырнула спицы и прилипла к телефону. Договорилась она без труда, и Светлана Павловна Кудрявцева любезно пригласила Василису зайти к ней вечером.

– Мы же договорились отдыхать, – недовольно буркнула Люся.

– Ты, конечно, как хочешь, а я не могу праздно валяться, когда в опасности жизнь моей ближайшей подруги, – с чувством долга заявила Василиса.

– Как? Опять?! – подскочила Люся. – Опять в опасности? Ведь маньяк успокоился! Больше никаких новостей о несчастных старушках не поступало.

– Он не успокоился, а затаился. Возможно, перед новым прыжком.

– Ты думаешь, он бабушек в прыжке убивает?

– Это я фигурально выразилась. В смысле, что успокаиваться нам рано.

Вечером обе дамы, нацепив на лица самые серьезные выражения, зашагали в соседний двор.

– Плохо будет, если она нас где-то уже встречала, эта Кудрявцева, – сказала Люся.

– А что плохого?

– Подумай сама, сразу отношение изменится. Так – мы с тобой агенты частного сыска, а когда тебя в магазине с авоськами видели или, допустим, с мусорным ведром, так обыкновенная баба получается.

– Ничего, она нас тоже не в вечернем туалете встречать будет, – успокоила Василиса.

Светлана Павловна встретила их достаточно радушно. Даже не пришлось сильно завираться.

– Вы хотели расспросить меня про Анну Никитичну? Проходите в комнату, помогу, если сумею.

Вся обстановка в комнате говорила о том, что хозяйка – истинная женщина, с тонким вкусом и умением создавать уют. И обои, и ковры, и мягкая мебель приятно цветосочетались, почти невесомый торшер рассеивал свет, а живые цветы в необычных цветочных горшках дополняли колорит помещения.

– Чай? Кофе? Коньяк? – спросила хозяйка.

– Чай, кофе, коньяк, – хором повторили подруги, и на столике появились чайные пары, пузатенький заварной чайничек и корзиночки с конфетами.

Через минуту хозяйка принесла из кухни свежесваренный кофе, тут же появилась бутылочка «Хеннеси».

– Мы хотели бы узнать кое-что о выпускниках Анны Никитичны, – начала Василиса.

– Некоторые подробности, если можно так выразиться, – поправила ее Люся. – Вы же знаете, погиб прекрасный человек, талантливый педагог… мы не думаем, что кто-то из ваших одноклассников решился на этот зверский поступок. Но, может быть, кто-либо как-то косвенно причастен. Или просто кто-то что-то слышал, видел, всякое же случается. А может быть, и вам что-то запомнилось не совсем обычное, подумайте, пожалуйста.

Светлана Павловна призадумалась, потом разочарованно пожала плечами.

– Странностей не могу припомнить. Мне очень стыдно признаться, но я не часто забегала к Анне Никитичне. Точнее говоря, только раз в году, в день ее рождения. И то если удавалось.

Василиса крякнула, ее Пашка к своей Любовь Ивановне забегал, наверное, только на выпускных экзаменах. Быстро забываем мы своих учителей. Хотя вот эти-то уже не первый десяток лет регулярно поздравляют свою учительницу.

– Очень сожалею, – еще раз пожала плечами хозяйка.

– Мам, ну ты скоро освободишься? – появилось в дверях капризное создание и обиженно надуло губки.

– Подожди, Лялечка, я же разговариваю с людьми, – обернулась Светлана Павловна к дочери.