Ольга, обидевшись на всех и вся, забросила свои амбиции в дальний угол и ушла в очередной декретный отпуск. Это был ее знак протеста. Андрей был по-прежнему занят: ходил в походы, пел у костра песни про разлуки, которые суждены, про девять граммов в сердце и про Арбат, который в глубине души не любил. Второй сын родился, когда отец брел где-то по тайге, упорно штурмуя порожистые реки.

Повторилась ситуация десятилетней давности. Ольга Витальевна оказалась запертой в четырех стенах собственного кооперативного жилища.

Домашнюю каторгу она по-прежнему не могла вынести и потому уже через год, отдав младшего сына в ясли, вышла на работу, как никогда полная сил и энергии.

В институте начались разброд и шатания. В условиях галопирующей инфляции некогда считавшиеся весьма приличными итээровские оклады обесценивались быстрее, чем росла заработная плата. Впервые перед Стрельцовыми остро встал вопрос денег. Ужасный призрак бедности, точно разрушительный фантом, преследовал Олю с самого рождения. Однако ее мужу для полного счастья нужны были лишь банка тушенки, пачка вермишели и новые струны для гитары. С надеждой на него как на добытчика денег Ольге пришлось окончательно распрощаться. Тогда она сама решила стать добытчиком.

В то смутное время, когда представления об интеллектуальной собственности и авторском праве были еще в зачаточном состоянии, когда коллективное в большой степени означало «мое», Ольга Витальевна начала свой маленький бизнес. Пока зажиревшее на государственных харчах начальство «Союзнасоса» разъезжало по командировкам, она возглавила прослойку недовольных, которые считали, что старые административные методы губят творческую инициативу на корню, что разработки можно продавать самостоятельно, что нужно как можно скорее приняться за изготовление нового супернасоса, который в новых рыночных условиях с руками оторвут и на Западе, и в родной лапотной стране. Ольга Витальевна была человеком дела и чужие бунтарские замашки умела использовать в личных целях. Она предложила организовать независимое конструкторское бюро, которое в кратчайшие сроки совершило бы переворот в насосной промышленности.

Для новой организации арендовали несколько комнат в здании родного «Союзнасоса».

Под давлением жены Андрей Андреевич продал старую «копейку» родителей и внес деньги в общую кассу. Его примеру последовали остальные члены коллектива. Супруги Проньшины не без душевных терзаний расстались со старинной двухэтажной дачей в Малаховке и внесли деньги в общий котел, другие пайщики пожертвовали накоплениями на стиральную машину, третьи заложили в ломбард фамильные бабушкины серьги. Таким образом получился капитал, который был внесен на счет предприятия. Из этой суммы выплачивались арендные платежи и зарплата работникам. Денег едва хватало на хлеб и на создание опытных образцов насоса.

В интеллектуальную кассу коллектива, само собой разумеется, были внесены все те чертежи и разработки, над которыми целый «Союзнасос» корпел добрый десяток лет.

Формально главой нового предприятия стала Ольга Витальевна. Муж состоял там же на скромной должности инженера, остальные работники занимали должности очень звучные, но не наполненные реальной властью. Право первой подписи на всех финансовых документах оставалось за Ольгой Витальевной. Она платила зарплату сотрудникам, давала необходимые руководящие указания, разрабатывала дизайн рекламных проспектов и завышала технические характеристики насоса, называя подобную фальсификацию маркетинговым ходом. Она контролировала разработку новой модификации насоса, которая теперь называлась суперсупернасосом, «ССН-1». Проньшин засиживался на работе до утра, целиком погрузившись в разработку нового детища.

Поначалу дела нового предприятия шли ни шатко ни валко. Первые успехи были не очень значительны. Несколько заводов, только чтобы освоить выделенные государством средства, приобрели опытные образцы для ознакомления, однако вскоре под напором обаятельной Ольги Витальевны уже заключались договора на разработку нового насоса и поставку оного, как только он будет запущен в производство. Еще ни один работающий экземпляр не был продан, а в кассу уже стали поступать первые деньги, правда, пока мизерные.

Ольга Витальевна с легким сердцем повысила себе зарплату, экипировалась в элегантный деловой костюм и приобрела за счет предприятия подержанную «Волгу». Отныне она ездила на переговоры в служебном авто, демонстрируя крепость своего положения и деловую хватку.

Успехи продолжались. Хищно сияя темным медом чудесно распахнутых глаз, Ольга Витальевна вплывала в кабинеты директоров и с апломбом заявляла, что все беды и пробуксовки их предприятий происходят из-за отставания от научно-технического прогресса.Чтоонипользуются устаревшими малопроизводительными насосами дореволюционной разработки, которые давно пора отправить в утиль. Что насос новой модификации «ССН-1» позволит увеличить производительность труда в два-три-пять-десять-сколько-надо-раз.

Затем Ольга Витальевна доставала из нового, скрипящего кожей портфеля копии дипломов с круглыми печатями никому не известных зарубежных и отечественных выставок и демонстрировала их ошеломленным директорам. Далее следовали газетные статьи, где превозносился до небес продукт технической мысли «ССН-1» и обязательно упоминалось о превосходном руководстве, осуществляемом О.В. Стрельцовой самолично. Эти статьи оплачивались из кассы предприятия и стоили недорого. Голодная журналистика, еще не привыкшая к большим рекламным деньгам, приносила прибыль тем, кто умел пользоваться ее услугами.

Директора безропотно подписывали бумаги, завороженные мечтой о супернасосе, и «Насос трейд» неизменно выигрывал тендеры на поставку насосов крупным добытчикам черного золота.

Жизнь казалась Ольге Витальевне сверкающей полосой. Муж безропотно сидел в конторе, получая оклад, который ему назначила жена. Инженеры корпели над чертежами «ССН-1», как дар Божий принимая зарплату, чуть более высокую, чем у бывших коллег из тихо агонизировавшего «Союзнасоса». На счету предприятия образовалась немаленькая сумма, дававшая блаженное чувство уверенности в завтрашнем дне. Но в землю уже были брошены первые семена раздора, из которых вскоре выросло ужасное древо междоусобицы…

Покорные работники, не знавшие размеров сумм, которыми оперировала Ольга Витальевна, были поначалу тихи и терпеливы. Они жили надеждой на то, что скоро потекут молочные реки в кисельных берегах, и госпожа директор, которую они по старой привычке еще звали Олей, осыплет их золотым дождем, честно разделив заработанное.

Но Ольга Витальевна считала по-другому. Она полагала, что успешное функционирование предприятия — это ее единоличная заслуга. Это результат ее бессонных ночей, итог переговоров с упрямыми партнерами, результат ее предприимчивости, дальнозоркости, оборотливости. И полагала, что будет справедливо, если львиная часть выручки достанется ей.

Она вела себя разумно и осторожно. Чтобы не вызывать раздражения своих соратников, она не позволяла себе роскошные машины, дорогую одежду, а в ресторане бывала лишь по необходимости. Она могла бы позволить себе многое, но годы лишений приучили ее к осторожности. Она одевалась хорошо, но не дорого, семья жила в той самой двухкомнатной хрущевке с видом на нефтеперерабатывающий завод, которую построили еще в незапамятные советские времена. Даже отпуск она проводила всегда одинаково, на работе. И никто не подозревал, какими финансовыми возможностями обладает эта энергичная женщина с чуть полноватой фигурой и плотно сжатыми губами, свидетельствовавшими о воле к победе.