— Вот привела его нелегкая!

— И не говори! Откуда ж такой ирод выискался! Никого не слушает, плевать ему на всех с высокой колокольни. Ходит с важным видом и порядки свои устанавливает. А как что не по его — на крик срывается и руками машет! Наших врачей в таких ежовых рукавицах еще никто не держал. Не привыкли они к такому, но что сделаешь? Увольняться пока никто не хочет, да и идти особо некуда.

— Может, жалобу на него написать? Есть ведь специальные инстанции…

— Какие инстанции, Димочка? Куплены уже давно все или запуганы до полусмерти. Им позвонят откуда надо, скажут, что делать — они и делают. А у этого еще и связи наверху имеются. Папа у него то ли бывший заместитель министра, то ли еще какая-то шишка. В общем, безнадега, Дим, полнейшая….

— Ну ведь должен же быть какой-то выход?

— Не вижу я его пока. Не знаю, что и делать. Я тебе по секрету скажу, он собрание завтра устраивает, весь медперсонал собирает.

— И о чем же будет вещать?

— Не знаю, Димочка. Но боюсь, как бы еще хуже не стало… Нехорошие у меня предчувствия, очень нехорошие…

В последнее время пенсионер каждый новый день воспринимал с радостью и неизменно просыпался в отличном расположении духа, а тут вдруг как отрезало. Даже есть не хотелось. Но усилием воли Дмитрий Петрович заставил себя проглотить пару бутербродов. Его неотступно преследовали мысли о том, что будет с поликлиникой дальше, и, к своему глубочайшему огорчению, старик понимал, что если ничего не предпринять, начальник-самодур превратит их единственное пристанище в настоящий ад. Несомненно, увольнение бабы Дуни — это лишь первый шаг, за ним последуют и остальные. Но какие именно?

Ответ не заставил себя долго ждать. Оказавшись возле поликлиники, Дмитрий Петрович услышал громкий лай, а затем визг пса Шарика. Почуяв беду, пенсионер добавил ходу и увидел, как четыре человека пытаются спеленать собаку и засунуть ее в машину. «Живодерня» — мигом пронеслось в голове. Схватив палку, лежащую на земле, пенсионер побежал на выручку. Он и мысли не мог допустить, чтобы кто-то увез несчастного пса, верой и правдой стоявшего на охране поликлиники на пару с бабой Дуней.

— Немедленно отпустите собаку! — закричал он.

— Отвали, старый хрен, — гаркнул совсем еще молодой парень. — Это бродячий пес, и мы его забираем.

— Я тебе заберу!

Подбежав к нахалу, Дмитрий Петрович изо всех сил стукнул его тяжелой палкой по плечу. Парень осел на землю и схватился рукой за ушибленное место. Но его подручные не дремали. Обойдя пенсионера со спины, один из них обхватил его за плечи, а другой выбил палку. Затем они толкнули старика на землю и несколько раз ударили ногами. Охранник поликлиники молча отвернулся в сторону и сделал вид, что ничего не происходит…

— Что ж вы делаете, сволочи! — закричала Софья, широко распахнув одно из окон поликлиники.

— А не хрена лезть! — прозвучал ответ.

— Сейчас я вам покажу! — крикнула женщина, отвернувшись от окна. — Эй, мужики! Там наших бьют!

«Наших бьют» — этого было достаточно. Старики никогда не оставляли друг друга в беде, а негласный девиз «мы здесь все друг другу помогаем» не был для них пустым звуком. Через несколько секунд целая орава пожилых людей во главе с Андреем выбежала из стен здания и обступила живодеров кольцом. Сжав кулаки, он обвел их тяжелым взглядом и произнес:

— Немедленно отпустите собаку. Иначе я за себя не отвечаю.

— А мы что? Мы ничего! — взволнованно ответил один из них. — Нам позвонили — мы приехали. Сейчас отпустим, нет проблем.

Когда освобожденный от пут Шарик, радостно виляя хвостом, подбежал к Дмитрию Петровичу и принялся облизывать его щеки, пенсионер, кряхтя и поглаживая ушибленные места, с трудом поднялся на ноги и обнял собаку. «Милый мой, — сказал он. — Я тебя никому не отдам…Ах ты мой хороший…»

— Ну что, выродки, — продолжал между тем Андрей. — Сладили со стариком, да? Поиздевались всласть?

— Да мы ничего такого не хотели. Он сам первый полез!

— Ах первый полез! Ну посмотрим сейчас, как со всеми нами сладишь! Айда, мужики! Покажем им, почем фунт лиха!

И началось. Похватав камни и палки, более двадцати стариков набросились на живодеров и хорошенько намяли им бока. Охранник поликлиники хотел вмешаться, но куда ему было совладать с такой оравой? Люди, озлобленные увольнением бабы Дуни и покушением на Шарика с Дмитрием Петровичем, отыгрывались сразу за все! Когда живодеры с трудом забрались в машину и укатили восвояси, а бугай-охранник и вовсе скрылся в неизвестном направлении, старики обступили Дмитрия Петровича со всех сторон и жали ему руку. Один, не дожидаясь помощи, он бросился на выручку их общего друга и в глазах своей «банды» выглядел настоящим героем. Они обнимали его, хлопали по плечу и помогали отряхнуть одежду.

— Как ты? — спросил Андрей. — Нормально все? Кости целы?

— Целы. Что ж с ними станется. Спасибо за помощь!

— Это тебе спасибо! Вовремя подошел, а то бы и не увидели мы больше нашего песика.

— А я как визг его услышал, сразу понял — что-то недоброе затевается. Как божий день ясно, что это начальника нового работа.

— Точно. Больше некому воду мутить. А пса я, пожалуй, к себе домой заберу, если никто не возражает.

А в это время Алексей Филиппович собрал совещание, куда пригласил весь имеющийся медперсонал. Врачи шли на него неохотно, с некоторой опаской. За недолгое время правления своего нового начальника они смогли понять, что это за человек, а потому не ждали от него ничего хорошего. Но с другой стороны, проигнорировать совещание было бы крайне неразумно. Алексей Филиппович показал, что скор на расправу, и открыто конфликтовать с ним желающих не находилось. Во всяком случае, пока.

Поправив галстук и взглянув на часы, Алексей Филиппович подошел к двери и плотно ее закрыл. «Кто не успел — тот опоздал, — сказал он. — На первый раз прогульщики отделаются штрафом, затем последуют увольнения. Во всем должен быть порядок». Проигнорировав удивленные взоры сотрудников, он прошествовал к своему рабочему месту и пригладил рукой волосы. Затем взглянул на собравшихся врачей и перешел к тому, ради чего, собственно, и задумывалось собрание.

«Итак, — начал он. — Прежде всего, представлюсь для тех, кто, быть может, меня еще не знает. Зовут меня Алексей Филиппович, и отныне все вопросы, касающиеся этой поликлиники, буду решать я и только я один. Скажу сразу, что придя сюда, был весьма удивлен беспорядком, который здесь царит. Люди, которые работали до меня, видимо, и не слышали о таких словах, как «порядок» и «аккуратность». Но ничего. Это мы исправим и довольно скоро.

С сегодняшнего дня все изменится. Я не намерен мириться с существующим положением дел. Мягко говоря, оно кажется мне недопустимым и весьма далеким от тех задач, которые стоят перед нами. Прежде всего, я намерен пресечь эти старческие посиделки. Для этого есть лавочки у подъезда или дом престарелых. Наше учреждение не ставит перед собой цель обеспечить приютом всех убогих и оскорбленных. Мы лечим людей, все остальные вопросы лежат вне нашей компетенции. Поэтому я запрещаю потакать этим людям и идти у них на поводу. Если они болеют — пусть идут к терапевту. Получают соответствующее направление и действуют строго в рамках указаний врача. Я уж не говорю о каких-то совместных празднованиях в стенах поликлиники! Это недопустимо! Все врачи, которые нарушат установленные мной правила, будут оштрафованы, а в случае повторения этого безобразия, выставлены вон без всяких объяснений!