Хелен пригласила меня к себе и завалила полезными сведениями о жизни в Лондоне: лучшие бары, лучший фитнес-клуб, лучшие места для прогулок в парке, лучший в Челси магазин секонд-хенд («только дизайнерские вещи, некоторые даже не ношеные»). Все рекомендации преследовали единственную цель: найти мужчину, причем в идеале Мужчину как такового, а не идеального мужчину, так как, по уверению Хелен, «идеального мужчины не существует».

— И не вздумай воротить нос, если не придешь в экстаз от первого же приятеля, — у него ведь друзья есть, кто-нибудь да понравится. Уж поверь, так оно и бывает, — уронила она устало.

— А я уже познакомилась! — сообщила я, сама себе дивясь: меня послушать, так эта встреча была неизбежна.

— Гляди-ка, какая шустрая. И кто он?

Я назвала имя гондольера.

— А фамилия?

— Не говорит.

— Странно. Куда водил?

— Пока никуда, но на следующей неделе ужинаем у какой-то Аннабель.

— «У Аннабель» — это шикарный ночной клуб на Беркли-сквер. — Из шкафа позади дивана Хелен достала черное платье с длинными рукавами. — Можешь надеть, только дай самое честное слово привести в порядок голову. С такой прической в этот клуб не пускают. — Хелен трещала, стоя кверху задом — подыскивала в шкафу сумку под платье. — Вот! — Она выпрямилась с изящной шелковой сумочкой в руках, сплошь расшитой перламутровыми бусинами.

Я сложила вещи Хелен и уже записывала телефон ее парикмахера, когда раздался звонок и Хелен открыла дверь гиганту с лицом эльфа и робкой улыбкой, от которой в уголках глаз за стеклами очков в золотой оправе разбегались морщинки-лучики. Гость протянул Хелен тщательно упакованную книгу:

— Вы не могли бы отдать это Лидии? Сто лет уже обещаю вернуть.

Лидия и Хелен вместе снимали эту квартиру, хотя она была немногим больше моей.

Гигант улыбнулся мне (губы узкие, а рот широкий) и протянул руку. Взгляд Хелен метнулся от него ко мне и обратно.

— По глотку вина — не возражаете? Мы как раз собирались открыть бутылку.

— Нет-нет, мне надо бежать! — выпалила я.

В глазах Хелен читался вопрос: «Это куда же, дьявол тебя побери?» Очевидно, вино должно было удержать гостя — для моего же блага, — но меня обуяло желание сбежать, едва я увидела этого парня. Чем-то он меня тревожил, и нисколько не хотелось задерживаться, чтобы выяснить, чем именно. Поблагодарив Хелен за платье, я выскочила за порог и рванула по улице. Пакет с платьем хлопал по ногам и лип к коже. Прохожие жались к краю тротуара, а я все летела, летела, пока легкие не свело от боли, пока всю меня не скорчило от боли. Дома я приняла очень горячий душ, поставила чайник на огонь и, кажется, начала приходить в себя, когда зазвонил телефон.

— Он просит твой номер. Можно дать? — пробормотала в трубку Хелен; гигант все еще был у нее.

— Но у меня и так свидание, ты же знаешь. Мало мне одного таинственного незнакомца?

— С тем свидание через неделю. А этот вот он, рядом. Молодой, интересный, с кучей друзей. — Ее голос упал до едва слышного шепота: — И говорят, бесподобен в постели.

Через пятнадцать минут вновь раздался звонок.

— Я попросил ваш телефон у Хелен, вы не против? Можно вас сегодня куда-нибудь пригласить? Чаю выпить или вина… неважно. — Помолчав, он добавил твердо: — Я бы очень хотел вас увидеть.

Его прямота меня покорила. Парня можно пригласить на чашку чая, решила я, что тут же и сделала. До его появления времени оставалось в обрез. Предстояло решить: вымыть посуду или сменить пижаму на что-нибудь не столь уютно-домашнее. Я выбрала чистоту и к тому моменту, когда зажужжал домофон, перемыла двухдневную гору тарелок. По дорожке тициановского оттенка синего гость спустился в мой подвал, где за чаем с медом мы проговорили до полуночи. Волнистые светлые волосы, острый взгляд небольших глаз и очки придавали ему сходство с ученым, однако сам он назвал себя «человеком физического труда». Год назад он оставил работу в Сити, купил дом и теперь отделывал его собственноручно, чтобы прибыльно продать.

— Отказ от прекрасного жалованья и карьеры в Сити ради свободного плавания стоил мне дороже денег, — вздохнул он. И пустился в рассказ о девушке по имени Кандида, которую он любил и потерял.

Кандида стала основной темой нашей беседы на следующие два часа, и все же мы решили встретиться завтра. И послезавтра. И еще через день. К пятому дню он перестал бесконечно вспоминать Кандиду и сделался моим Любовником. У него были длинные руки, длинные ноги, длинный нос, длинное все. Признаться, он меня сразил.

* * *

К четвергу ужин «У Аннабель» показался мне тяжкой повинностью — но лишь до момента, когда мой новый друг, в темно-синем костюме и мокасинах от Гуччи из жатой, начищенной до черного глянца кожи, возник на моем пороге. В руках он держал букетик душистого горошка нежнейших оттенков.

— Из собственного сада. — Склонившись в легком поклоне, он протянул мне цветы. И скользнул губами по уголку моего рта.

Широко распахнутыми глазами я следила за дорогой: Найтсбридж, Мэйфер, вверх по Парк-лейн, вкруг Беркли-сквер. Меня, едва знакомую с Лондоном, очень впечатлила уверенность, с которой он лавировал по улицам. На Беркли-сквер он остановил машину, бросил ключи слуге в зеленой ливрее и цилиндре, взял меня под руку и повел вниз по ступенькам, в обеденный зал ночного клуба, где нас приветствовал обходительный итальянец.

— Добрый вечер, милорд!

От потрясения, что гондольер носит титул, я метнулась в дамскую комнату, которая оказалась вовсе не дамской комнатой. Еще одна обходительная личность в серо-черных полосатых брюках дворецкого направила меня дальше по коридору. Дежурная старушка в золоченом кресле едва взглянула на меня — и все поняла. И я тоже поняла — мое платье ее не обмануло. На мне не было ни манто, ни шали, а значит, ей нечего было ждать, кроме вежливой улыбки. Под ее колючим враждебным взглядом я освежила помаду, чтобы оправдать свое здесь присутствие, и замерла, глядя в зеркало. Что я тут делаю? В платье с подружкиного плеча, в обществе старого лорда? И почему он внушает такое почтение?..

В тот миг я решила, что этот мужчина, кто бы он ни был, мне подходит, а приняв это решение, вернулась в зал, где он меня, к моему облегчению, терпеливо ждал. Лорд или не лорд, он пугал меня меньше старушки на троне в уборной.

Нас провели к столику в углу зала, где было так темно, что мы с трудом видели друг друга, не говоря уж об остальных посетителях. Надев очки со стеклами полумесяцем, Лорд придвинул к себе горящую свечу и открыл меню. Заказал он паштет «триколор», запеченную рыбу и белое бургундское, а я доверилась его вкусу — меню в сравнении с Лордом меня мало интересовало. Я пыталась рассмотреть его получше, но освещение не позволяло. Собственно, это был фирменный знак «У Аннабель» — здесь искусители трудноопределимого возраста пускали пыль в глаза своим жертвам, и только обслуге дозволялось сохранять ясность видения.