– Ну куда ты суешь?! – подхихикивали они над кем-то из своих. – Как впервые замужем! Это наоборот надо вставлять…

– Да отвяжитесь вы, сам разберусь! – вяло отбивался товарищ.

Они так увлеклись, что визит начальника управления застал их врасплох.

– Так, Мирзоян, что за митинг в дежурке?! – вырос на пороге Ковалев, и милиционеры поочередно начали вылетать из застекленной комнаты. – Здравствуйте еще раз, батюшка, – сунул он твердую широкую ладонь отцу Василию.

– Привет, Павел Александрович.

– Пошли ко мне, там все и расскажешь, – сразу распорядился Ковалев, неожиданно перейдя на «ты». Такая фамильярность священнику не понравилась, но указывать на это Ковалеву в такой ситуации было неловко.

На этот раз разговор был еще более обстоятельный, но и меры последовали незамедлительно. Ковалев лично вышел на охрану Козелкова и сообщил о повышенном интересе преступных структур к персоне их босса. Но дело этим не кончилось: начальник милиции то выбегал из кабинета, то вызывал кого-нибудь к себе, и только к четырем утра Павел Александрович посчитал, что сделано все, что необходимо сделать, и отец Василий может отправляться домой.

– Мы там у тебя в доме проверили. Все чисто, никого, – сказал Ковалев. – Кстати, Белова ты зря напугался, он мне тут же перезвонил. Я хотел с тобой сразу, на месте переговорить, а тебя и след простыл!

– Извини, Павел Александрович, сам знаешь, обжегшись на молоке…

– Брось, батюшка, можно подумать, тебя усть-кудеярские менты когда-нибудь подводили! А все эти братковские понты, мол, «у нас все схвачено», как были понтами, так понтами и останутся. По крайней мере у меня, в Усть-Кудеяре. Ты ж меня знаешь!

– Ну, извини еще раз, Павел Александрович, – еще раз повинился отец Василий. – У меня, видно, мания преследования развиваться начала.

– А что джипы к посту подъезжали, так ты это в голову не бери, они просто дорогу на Софиевку спросили. Да и ты хорош! Почему не сказал, что братки именно на джипах тебя преследовали? Белов – человек обязательный, он бы их точно тогда проверил.

Отец Василий покачал головой и мысленно похвалил себя за осторожность. Он и не знал, что у братков хватило наглости прямо на пост ГИБДД подъехать. Не дай Бог, они бы его там застали! Тогда там и капитану Белову небо с овчинку показалось бы! Это они теперь, заочно, все такие храбрые, да и то, пока в кабинете под защитой дежурной смены сидят.

– А Козелкову я посоветовал маршрут визита изменить, – напоследок сказал Ковалев. – Да и подсократить ему вояж малость не помешает. В такой ситуации не хрен храбреца из себя строить! И так всему нашему управлению работы поднавалил!

– Правильно, – согласился с позицией главного усть-кудеярского милиционера отец Василий.

* * *

Когда они распрощались, был уже пятый час, и отец Василий, помаявшись вопросом, поехать ли домой вместе с нарядом или зайти за женой в гостиницу, выбрал-таки второе. Теперь он жалел, что, испугавшись мифической опасности, потревожил девушек. Ольге в милиции абсолютно ничего не угрожало.

«Старею, что ли?» – подумал священник, чувствуя, что ему стыдно за свои страх и недоверие. Он ведь и сам служил в этой структуре и прекрасно помнил дух организации. Конечно, они менты, конечно, порой они перегибают палку или вешают на человека лишнее, но, чтобы сдать браткам чью-то жену, это уже слишком! Такого позорища не допустит ни один самый продажный, самый трусливый мент!

Он вошел в гостиницу через парадный вход и тут же об этом пожалел – бодрая дежурная была на страже. Отец Василий, чтобы избежать допроса и необходимости отвечать, что он идет в триста восьмой, где, как известно, живут девочки из областного центра, купил в круглосуточно работающем буфете баночку пепси-колы и покинул заведение, чтобы зайти в него с черного хода. Но совсем избежать контактов с администрацией священнику не удалось. Уже когда он стоял перед самыми дверями номера, его настигла дежурная по этажу.

– Вы к кому?! – стремительно налетела она, и в этот миг дверь триста восьмого открылась, и появившаяся на пороге Вера приветливо улыбнулась гостю.

– Заходите, батюшка.

Дежурная по этажу на миг остолбенела. До нее только сейчас дошло, что странный балахон гостя – это ряса, а сам гость – усть-кудеярский священник. Она по-рыбьи беззвучно несколько раз открыла рот, но сказать так ничего и не смогла.

«Боже мой, Боже! – с тоской подумал отец Василий и решительно шагнул вперед, в номер. – Что обо мне прихожане подумают?!»

Дверь захлопнулась, и он огляделся. Девушки сидели на кроватях и пили заваренный согретым в пластмассовом импортном электрочайнике кипятком растворимый кофе. Олюшка смотрелась среди них абсолютно гармонично.

– Ну что? – тревожно глянула на мужа Ольга.

– Все хорошо, можно ехать домой, – ласково улыбнулся ей отец Василий.

– Слава Тебе, Господи! – перекрестилась она.

Девушки притихли, и в воздухе повисла неловкая пауза.

– Может, кофею с нами попьете? – с наигранной безмятежностью спросила Вера.

– И то правда, не побрезгуйте, – улыбнулась темноволосая, с явной примесью тюркской крови девушка.

– С удовольствием, – улыбнулся отец Василий. – Если можно, я бы чаю выпил. Честно говоря, выдохся я в этой ментовке вконец.

Девушки понимающе закивали.

– Вы садитесь, – спохватилась Вера. – Девчата, подвиньтесь.

Девушки повскакивали, засуетились, и душевная, теплая буквально за секунду до этого момента компания вмиг рассыпалась.

– Ну что вы, девушки… – укоризненно протянул отец Василий.

– Садитесь-садитесь, – решительно усадила его на кровать напротив Ольги Вера. – Вы «Липтон» в пакетиках пьете?

– Конечно, – потер ладонью о ладонь отец Василий. – Али я не русский человек?

Девчонки дружно хохотнули.

Ольга безотрывно смотрела на него, а потом не выдержала и утерла внезапно набежавшую слезу. Никогда прежде она себе этого не позволяла.

– Все нормально, Олюшка, – сглотнул комок в горле отец Василий. – Все обошлось.

Ольга молча кивнула. Девчонки притихли.

Вера протянула священнику стакан с чаем, и он благодарно кивнул.

– Хочешь, пойдем домой, – предложил он. – Хочешь?

– Не знаю… не уверена, – отозвалась она.

Отец Василий прекрасно понимал, что происходит. Женщине, даже если она попадья, трудно привыкнуть к мысли, что единственная наша защита не сила, не достаток и не дом. Единственная наша защита – Небо, Тот Единственный, знающий все пути и держащий все судьбы в своих теплых, больших ладонях. Потому Ольга и сказала «не знаю», что ее дом вмиг перестал быть крепостью и защитой, и теперь даже сила ее мужа не гарантирует ничего.