– Потому что вечером он звонил мне, пытаясь узнать, где ты. Мне не нравится, что ты дала ему этот номер, – ты же знаешь, какого я о нем мнения, Тереза.

– Я не давала ему этот номер…

– Разве между вами не все кончено? – перебивает она.

– Все кончено. Я сказала ему, что все кончено. Наверное, он хотел спросить про квартиру или что-нибудь такое, – сочиняю я.

Видимо, он действительно был готов на все, чтобы найти меня, если даже позвонил маме. Эта мысль одновременно ранит и радует меня.

– Кстати говоря, тебя не смогут заселить в общежитие до конца рождественских каникул, но раз эта неделя у тебя будет свободной и от работы, и от учебы, то можешь просто приехать ко мне.

– Ну… хорошо, – соглашаюсь я.

Я не хочу проводить каникулы с мамой, но разве у меня есть выбор?

– Пока, до понедельника. И еще, Тесса: если ты знаешь, чего хочешь в жизни, держись как можно дальше от этого парня, – говорит она и вешает трубку.

Неделя у мамы будет настоящим адом. Не представляю, как я жила с ней все восемнадцать лет. Серьезно, я даже не осознавала, как мне плохо, пока не почувствовала свободу. Может, я смогу пару дней побыть в мотеле, а потом пожить в квартире, пока Хардина не будет, – он должен уехать во вторник. Конечно, я совсем не хочу туда возвращаться, но аренда все же оформлена на мое имя, да и он ни о чем не узнает.

Проверяю телефон и вижу, что от него нет новых звонков и сообщений, хотя я и так знала, что их не будет. Поверить не могу, что он переспал с Молли и вот так просто заявил мне об этом. Самое ужасное, что не скажи я ему о том поцелуе, то и он бы никогда не признался. Так же получилось и с тем спором, с которого начались наши «отношения». А все это значит, что я просто не могу ему доверять.

Я почти собралась. Решаю надеть простое черное платье. Когда-то я носила шерстяные плиссированные юбки, но, кажется, это было так давно. Снова замазываю корректором пятно на шее и жду Тревора. Как я и ожидала, он стучит в дверь ровно в шесть тридцать.

Хардин

Я сижу в машине и смотрю на огромный отцовский дом, не решаясь зайти.

Карен украсила все снаружи какими-то гирляндами, елочками и, кажется, поставила перед входом танцующего оленя. Во дворе покачивается на ветру надувной Санта, будто насмехаясь надо мной. Вылезаю из машины, и ветер успевает подхватить кусочки разорванных билетов на самолет прежде, чем я закрываю дверь.

Придется позвонить и убедиться, что мне вернут деньги за неиспользованные билеты, иначе я просто выкинул на ветер две штуки баксов. Наверное, надо было поехать одному и постараться выбраться из этого ужасного состояния, но почему-то мысль о Лондоне уже не кажется такой привлекательной, если ехать без Тессы. Я рад, что мама оказалась не против сама приехать. Ей, похоже, очень даже хочется посетить Америку.

Я звоню в дверь и одновременно пытаюсь придумать, как объяснить, какого черта я сюда явился. Но прежде чем я успеваю что-нибудь сочинить, появляется Лэндон.

– Привет, – говорю я и прохожу, когда он открывает дверь пошире.

– Привет? – отвечает он с вопросительной интонацией.

Я не знаю, что сказать или сделать, и засовываю руки в карманы.

– Тессы здесь нет, – говорит он и идет в гостиную, словно мое присутствие его не удивляет.

– Да… я знаю. Она в Сиэтле, – говорю я и иду за ним.

– Значит…

– Ну… я… пришел, чтобы поговорить с тобой… или с папой, то есть с Кеном. Или с твоей мамой, – бормочу я.

– Поговорить? О чем?

Лэндон берет книгу, вынимает из нее закладку и начинает читать. Мне хочется вырвать книгу у него из рук и бросить в камин, но это мне сейчас не поможет.

– О Тессе, – спокойно отвечаю я.

Я дергаю кольцо в губе и жду, что он рассмеется.

Он смотрит на меня и закрывает книгу.

– Правильно ли я понял… Тесса не хочет иметь с тобой ничего общего, поэтому ты пришел, чтобы поговорить со мной? Или с твоим отцом, или даже с моей мамой?

– Ну… вроде того…

Боже, как он меня бесит! Я и так уже чувствую себя нелепо.

– Хорошо, и чем, ты думаешь, я смогу тебе помочь? Лично я не думаю, что Тесса захочет с тобой разговаривать, и мне казалось, что ты уже забыл обо всем этом.

– Хватит идиотничать. Я знаю, что облажался, но я люблю ее, Лэндон. И я знаю, что она любит меня. Просто сейчас ей больно.

Лэндон глубоко вздыхает и потирает подбородок.

– Не знаю, Хардин. То, что ты сделал, непростительно. Она доверяла тебе, а ты ее унизил.

– Знаю, знаю. Блин, думаешь, я этого не знаю?

Он вздыхает.

– Ну, раз ты появился здесь и просишь о помощи, значит, понимаешь, насколько хреновая сложилась ситуация.

– Так что мне делать, как думаешь? Скажи, не как ее друг, а как мой… ну, как пасынок Кена?

– В смысле, как сводный брат? Твой сводный брат. – Он улыбается. Я закатываю глаза, и он смеется. – Ну, она с тобой вообще разговаривала?

– Да… Ночью я ездил в Сиэтл, и она разрешила остаться с ней, – рассказываю я.

– Что? – Он явно удивлен.

– Ну да, она напилась. Я имею в виду, действительно напилась и практически заставила меня трахнуть ее. – Я вижу, как он недоволен, что я использую такие слова. – Прости… она заставила меня переспать с ней. Ну, не совсем заставила, потому что я хотел этого, в смысле, как я мог отказаться… она просто…

Почему я вообще ему все это рассказываю?

Он перебивает меня:

– Ладно-ладно! Я уже понял.

– Так что сегодня утром я сказал ей кое-что, то, что не должен был говорить, но она проболталась, что целовала другого.

– Тесса кого-то целовала? – явно неверяще переспрашивает Лэндон.

– Ага… какого-то парня в гребаном клубе, – недовольно говорю я. Не хочу снова об этом думать.

– Ну и ну. Ты серьезно ее взбесил, – говорит он.

– Я. Знаю.

– Что ты сказал ей утром?

– Я сказал, что вчера трахался с Молли, – признаюсь я.

– Правда? В смысле… Ты правда занимался сексом с Молли?

– Господи, нет, конечно, нет. – Я качаю головой.

Что за хрень творится в моей жизни, если я решаю поговорить по душам с Лэндоном, а не с кем-то еще?

– Тогда почему ты так сказал?

– Потому что она меня разозлила. – Я пожимаю плечами. – Она целовалась с кем-то другим.

– Ладно. Значит, ты сказал, что переспал с Молли, которую, как ты знаешь, она терпеть не может, просто чтобы сделать ей больно?