— Я устаю. — Елена присела на диван.

— В конце концов, я тебе не мешки предлагаю грузить.

— Хорошо, а эта женщина, которая так любит «Черную магию»?.. Она никогда не отказывает? Она всегда готова расставить ноги?

Иван вскочил, резко оттолкнув стул на колесиках. Тот отъехал, ударился о стену и проехал еще пару метров. У Елены все оборвалось внутри, но она решила продолжить:

— Сколько ей лет? Судя по духам, должно быть, не девочка.

— Ты хочешь знать правду? — Иван устрашающе навис над Еленой.

— Да. Я всегда старалась быть честной по отношению к тебе, детям…

— Что, по-твоему, честность? Ты сама ввела за правило лгать и притворяться. Слышишь?

— Да, я очень хорошо слышу, Ваня.

— И у меня действительно есть любовница, которая, как ты неприятно выразилась, готова расставлять ноги столько, сколько мне будет угодно. А мне угодно не один раз в неделю! Я нормальный мужик. И если наша с тобой семейная жизнь тебя утомляет, я хочу получать удовольствия! Хочу и буду!

Елена поднялась. Оказывается, одно дело — догадываться, и совсем другое — услышать напрямую. Ей стало больно, невыносимо больно. Все гораздо хуже, чем она предполагала. Интересно, когда он в первый раз позволил себе роман на стороне? Это было до или после рождения Арсения? Она попыталась соразмерить свою измену с его похождениями. В конце концов, она изменила по любви. Позволила себе немного счастья. Вина Деревского несоизмеримо большая. Он предал их, погряз в любовных связях, получая лишь плотское удовольствие.

— Я думаю, тебе нужно уйти, — тихо произнесла Елена, подняв глаза на мужа. — Тебе просто нужно собрать вещи и уйти.

— Зачем? Меня все устраивает, — цинично заявил Иван.

— Ты предлагаешь уйти мне с детьми?

— Я никого не прогоняю. Ты моя жена, мать моих детей. Как я могу выставить тебя за дверь? Я не настолько плохо отношусь к тебе. — Иван смотрел прямо перед собой.

— И как же мы будем жить?

— Как и раньше. — Иван пожал плечами. — Что изменилось? Да, я давно веду двойную жизнь. Ты узнала о том, что моя любовница предпочитает «Черную магию»? У нее хороший вкус, ты не находишь? До нее была другая. Разве появление этих женщин в моей жизни как-то отразилось на тебе? Прости, конечно, отразилось: я стал реже приставать к тебе с глупостями в виде любовных игр. И я всегда возвращаюсь домой.

— Ты приезжал от нее и ждал моей любви?! — Елена покачала головой. — Противно, гадко. До чего же можно дойти! Неужели это говорим мы?

— Тебе была нужна правда.

— А что нужно тебе? — Она не заплакала. Боль высушила слезы.

— Не знаю, — честно признался Деревской. Он мог бы добавить, что ему скучно, серо и буднично рядом с ней, но зачем? — Меня все устраивает… Почти все.

— Знаешь, я ведь ни в чем не была уверена, — призналась Елена. — Если бы ты сегодня солгал, тогда действительно ничего не изменилось бы.

— Чего же ты хочешь — правды или лжи?

— Покоя.

— Для таких, как ты, это недостижимо.

— Чем я отличаюсь от других?

— Ты слишком жалеешь себя. Тебе кажется, что ты достойна большего, но вынуждена прозябать с таким типом, как я. Это злит тебя. Ты не знаешь, как мне отомстить.

— Ты почти прав.

— Почему почти?

— Я тебе уже отомстила… — Приятный жар разлился по телу. Она смогла это произнести! Но не стала рассказывать о времени, проведенном с любимым мужчиной, мужчиной всей ее жизни. Елена боялась, что она не сможет остановиться и откроет главное. То, что нужно скрывать уже не ради себя, а ради Арсения.

— Ты это о чем? — Деревской улыбнулся.

— Забудь.

— Лена…

— Я принесу постель. Давай сделаем паузу. Остановимся на достигнутом, довольно разоблачений.

— Мы только начали. Кажется, тебе пора исповедаться.

— Не сегодня. — Елена проглотила колючий комок. Ей стало трудно дышать. — Обо мне потом… ради детей.

— Так всегда! — бросил ей в спину Иван. Кажется, он не воспринял всерьез ее заявление. — Ты делаешь вид, что заботишься о других, а на самом деле думаешь только о себе! Тебя устраивает роль жертвы. Ты не стала бы терпеть двадцать пять лет, если бы понимала, что достойна большего!

Елена ничего не ответила. Она поспешила выйти из комнаты. Ужас овладел ею. Она была раздавлена. Елена представила, что ее больше нет. Конец ее мучениям, но от этой мысли ей стало еще страшнее. Грех-то какой! Дети… Она не наделает глупостей ради них. Ради Арсения…

Закрывшись в спальне, Елена прижалась лбом к прохладной стене. Она сходит с ума. Ей нужно взять себя в руки. В большом зеркале напротив женщина. В ее глазах боль и отчаяние. Испугавшись, Елена отвернулась. Зеркало ей больше не союзник. Елена бросила взгляд на закрытую дверь. Там за ней — чужой мир, в нем предатель-муж и взрослеющие дети. Скоро она останется одна, совсем одна. Она и ее отражение. Оно будет слушать ее, плакать, смеяться, чаще плакать. Оно не станет грубить в ответ, не скажет колкость, не предаст. Вот оно главное — не предаст.

Стук в дверь. К ней нельзя. Она не хочет никого видеть. Но там, в коридоре перед закрытой дверью Арсений. За матовым стеклом его силуэт.

— Заходи, сынок.

— Мама, — Арсений осторожно открыл дверь, но не решился переступить порог, — ты зачем закрылась?

— Что, сынок? — Она даже улыбнулась. — Что ты хотел?

— У тебя странное лицо.

— Лицо как лицо. Что ты выдумал? — Елена прижала ладони к пылающим щекам.

— Мы с Филиппом пойдем в гости к Громовым.

— Хорошо, только не долго. Привет Майе и Роману.

— А Оле?

— Обязательно.

— Тогда мы пойдем? — Арсений пристально посмотрел на нее. — Ты не будешь волноваться?

— Нет, не буду.

— И не будешь грустить?

— Не буду, дорогой.

— Пока, мам.

Переодевшись, Елена подобрала волосы. Бросила беглый взгляд в зеркало. Такой домашней она нравилась себе больше всего. Елена не носила халатов. Она перестала носить их много лет назад, когда однажды Коля сказал:

— Мне не нравится, когда ты надеваешь на себя этот балахон.

— Николай! Немедленно извинись! — рассвирепел Иван.

— Оставь, Ваня. — Елена встала на защиту сына. — Коля прав. Этот халат мне самой не нравится. Я что-нибудь придумаю.

С тех пор Елена больше внимания уделяла домашней одежде. Четверо мужчин в доме обязывали ее выглядеть на все сто. Очень быстро спортивные брюки, футболки, рубашки, вытеснили из ее домашнего гардероба халаты. Пришлось всерьез взяться за себя. После рождения Арсения она поправилась. Не стала менее подвижной, но о былых формах оставалось только мечтать. С каким энтузиазмом она боролась с весом! Хотелось выглядеть идеально, не для кого-то, а для себя самой. Чтобы чаще улыбаться своему отражению в зеркале. Она добилась своего, но именно тогда призналась, что лукавила. Ей была важна реакция Ивана, а ее-то как раз и не было. Все зря. Обед, чистая одежда, готовность помочь — вот что требовалось от нее все эти годы.