— Вернемся, — эхом повторила Наталья Романовна.

Значит, она поняла, что именно хотела сказать Люся. До нее дошел скрытый смысл услышанной Люсей во сне фразы.

— Понимаете? — сказала Люся. — Она сказала: «Вернемся»! Если бы она сказала: «Скоро ты к нам придешь»… Или даже «Скоро ты нас снова увидишь»… Это было бы страшно! Это означало бы, что их нет, и я к ним умру, я приду, и мы снова встретимся. Если бы она так сказала, то уже никакой надежды. Но я точно помню, что было — «вернемся!» Вы можете смеяться надо мной. Вы, может быть, во все это не верите…

— Я верю.

Люся посмотрела на свою собеседницу, пытаясь понять, насколько искренне это сказано и не из вежливости ли Наталья Романовна произнесла «верю», но женщина продолжила:

— Я верю, что мы способны чувствовать на расстоянии. У меня однажды… чудесный вроде бы день… все очень хорошо… я прекрасно помню, что была в тот день абсолютно счастлива… Такая взвинченность легкая, я просто знала, что все будет хорошо. И вдруг я знаю, что хорошо уже не будет. Ощущение беды. Причем не постепенно тревога накапливалась, а я в одно мгновенье поняла, что случилось несчастье. Вот секунду назад все еще было нормально, а теперь уже все, конец, катастрофа… Это был самый дорогой, единственный близкий мне человек. У меня во всем мире никого, кроме него, не было. И вот его не стало.

Наталья вела машину, но вряд ли видела отчетливо дорогу перед собой. Слезы катились по ее лицу, и Люся тоже заплакала. До сих пор она по отношению к Наталье Романовне балансировала на грани между «верю» и «не верю», но в эти мгновения все изменилось. Беды сближают, и учат состраданию.

— Не надо плакать, Наташа! — всхлипнула Люся. — Разобьемся!

* * *

Они промчались через Санкт-Петербург, останавливаясь только на светофорах. Город скрывал свои морщины в сумраке редких фонарей. Он медленно умирал и не хотел, чтобы люди это видели — хотя бы ночью.

Потом загородная дорога, мост и сразу за мостом — Выборг. Люся думала, что и Выборг они проскочат без остановки, но машины попетляли по улицам, миновали старинное здание железнодорожного вокзала и ярко освещенные, совершенно европейского вида автозаправочные станции, и очень скоро остановились. Это была гостиница. Охранник босса вышел из машины и направился в гостиницу.

— Значит, будем ночевать в Выборге, — сказала Наталья.

— А Финляндия далеко?

— Километров пятьдесят.

Мимо их машины прошла шумная компания подвыпивших финнов. И снова тишина. Ночь. Сонный странный город. Архитектура домов, какую не доводилось видеть прежде. Что-то чужое, как декорации в спектакле, где все картинное и намеренно утрированное.

Вернулся охранник, сделал знак рукой: все нормально, проходите в гостиницу.

Мрачноватого вида парень в черном костюме услужливо распахнул дверь гостиницы. В холле неяркое освещение и только над стойкой администратора горят все лампы. Люся кивнула приветственно женщине-администратору. Та улыбнулась в ответ дежурной улыбкой, а взгляд у нее был серьезный и оценивающий — то ли профессиональный взгляд гостиничного работника, то ли она знала о Люсе больше, чем сама Люся могла предположить.

— Сюда, в лифт, — подсказала Наталья.

Люся вошла в кабину лифта, но прежде успела заметить, как Алексей Иванович поздоровался с администратором. Так здороваются люди, давно знакомые друг с другом.

Поднялись на нужный этаж. По номеру заняли босс и его охранник, и еще один аккуратный номер на двоих предназначался Наталье и Люсе. Очень похоже на бывшую интуристовскую гостиницу. Когда-то эти интерьеры, возможно, смотрелись даже помпезно, но теперь уже не то. Гостиница-обманка. Декорация, как и весь этот город за окном. Отсюда, с высоты гостиничного этажа, когда фасады домов удалились и уменьшились в размерах, они еще больше стали похожи на декорации, среди которых бродили неприкаянные люди. Их было слишком мало для того, чтобы населить этот город. Может быть, здесь и жителей-то нет? Только молчаливый охранник на входе и администратор со странным взглядом.

— Наташа! — шепотом произнесла Люся, перейдя со своей спутницей на «ты» — Ты ведь знаешь какое-то время Алексея Ивановича…

— Да.

В темном стекле Люся видела отражение Натальи. Та стояла у нее за спиной и ждала продолжения.

— У него есть какие-нибудь проблемы? То есть я хотела спросить, не болен ли он… Психически…

— Что за чушь? — удивилась Наталья.

— Значит, мне показалось.

— Что показалось?

— Давай не будем об этом, — попросила Люся.

* * *

В ресторане гостиницы, куда спустились поужинать Люся и ее спутники, было немноголюдно. Сели вчетвером за стол в углу зала, и Люся обнаружила, что оказалась лицом к лицу с Алексеем Ивановичем. Официант зажег стоящие на столе свечи, и их огонь отразился в глазах Люсиного визави, придав его взгляду новую окраску. Там было тайное озорство и веселье, как показалось Люсе, будто босс уже сбросил напряженную усталость дальней дороги и готов был куролесить, а когда к столу подали шампанское, Люся еще больше укрепилась в своих подозрениях. Все выглядело так, будто позади осталась тяжелая работа, и впереди — беззаботное отпускное время, где нет проблем, где можно раскрепоститься, и для начала все это надо бы отметить шампанским.

Люся запротестовала было («Я пить не буду, спасибо!»), но Наталья спокойно сказала ей:

— После дороги. Немного. Увидишь, как тебе станет хорошо.

Люся действительно была напряжена и, поразмыслив недолго, шампанское все-таки пригубила, тем более что никто не провозглашал тостов и не отмерял, сколько надо выпить. Переключились на еду, и Люся поняла, что никто тут ее спаивать не собирается.

Наталья была права, она действительно немного успокоилась, и обстановка вокруг уже не казалась ей пугающей, несмотря на царящий в ресторане полумрак. Играла негромкая музыка, стоял легкий шум, какой обычно бывает в залах, где собрались равновеликие компании, и в каждой есть что обсудить. За их столом никто не разговаривал, и когда Люся подняла глаза, то обнаружила, что Алексей Иванович на нее смотрит, и это ее смутило, зато он не смутился и взгляд не отвел. И почти сразу она смутилась еще сильнее. Охранник и Наталья поднялись из-за стола и ушли танцевать, и Люся осталась наедине с боссом. Она подумала, что он сейчас пригласит ее танцевать, поспешно взяла в руки фужер с шампанским, будто это могло отменить танец, подняла настороженный взгляд и обнаружила, что веселья в глазах босса прибавилось.

— Мы не пойдем танцевать, — сказал он.

Люся закашлялась — то ли от шампанского, то ли от растерянности перед лицом необыкновенной проницательности шефа. Улыбнулась жалко в ответ, поймала себя на мысли, что выглядит она, пожалуй, глупо, отвела глаза, чтобы не видеть насмешливого взгляда Алексея Ивановича, а недалеко от них, через столик, сидел иностранец. Скорее всего финн, и рядом с ним — эффектная девушка, которую Люся приняла за его спутницу, но только в первый миг, потому что в следующий момент она поняла, что это проститутка клеит иностранца. Люся на них и внимания бы не обратила, а если бы и обратила, то забыла бы спустя секунду, но она заметила, что проследивший за ее взглядом Алексей Иванович тоже увидел парочку и тоже все правильно понял и теперь смотрел на Люсю насмешливым взглядом. Именно его взгляд выводил Люсю из равновесия. Она ощущала себя ребенком, который в силу малости собственных лет не может общаться со взрослым человеком на равных. Взрослым человеком был босс.