Повреждения, которые получил лис, были несовместимы с жизнью, даже учитывая невероятную живучесть высших оборотней. У всего имеется свой предел. Нельзя успешно регенерировать, когда твои внутренние органы кровавой кашей вываливаются из брюшной полости, а в сердце, застряв во всё еще защищающих его разломанных ребрах, уперлось острие клинка — бледного изогнутого клинка.

Менея умирал… нет, не умирал — лис был уже мертв!.. и судорожная предсмертная хватка его жгутом скрутила человека.

Задыхаясь под тяжестью мертвого тела, лорд Эдвард тщетно пытался освободиться от не в меру крепких объятий. Острый запах вытекающей звериной крови ударил ему в лицо… собственная кровь заклинателя также сочилась из ран, уже достаточно серьезных, чтобы регенерация заняла какое-то время. Кровь стража смешивалась с кровью оборотня, и уже невозможно было определить, где чья… Менея наконец ослабил хватку, и окровавленная пасть разжалась. Лисья голова бессильно завалилась набок, сползая с плеча человека: труп будто улыбался ему последней зловещей улыбкой. Крупными хлопьями падал снег, заметая их обоих.

От кровосмешения лорду вдруг сделалось очень дурно. Будто насквозь пропитался он чужой кровью, едкой алой щелочью.

Маг почувствовал слабость и дрожь в руках, переходящую в озноб во всем теле. Обычный человек неминуемо был бы заражен и несколько суток умирал в муках, если бы в вены попала кровь нелюдя. Но гораздо более сильная драконья кровь в жилах стража действовала как противоядие, вытесняя, отторгая всё чужеродное. Драконья кровь представляла собою универсальный целебный эликсир от любого яда, панацею — лекарство от любой болезни. Никакая инфекция не могла бы выжить в этом огненном горниле, выдержать священный жар, в котором плавилось само золотое солнце.

Немного времени отдыха, и страж опять будет, как новенький.

О, если бы только это время было!

…Реальность неожиданно начала меняться.

Саранде уже добралась до них и мгновенно почуяла смерть. Лисица взвыла, тявкнула как-то пронзительно и коротко, и с диким визгом бросилась на заклинателя. То было слепое бешенство матери, которая защищает единственное дитя; защищает, не осознавая до конца того, что оно уже мертво.

Хищная морда лисицы, лицо разъяренной женщины с высокими острыми скулами… два этих облика внезапно слились в восприятии в чудовищную ритуальную маску, сменившую цвет и разбухшую от немыслимого количества крови — застарелой, давнишней, и совсем свежей крови.

Обезумевшая демоница жаждала мести! Заклинатель оцепенел и неожиданно сбился с дыхания от силы этой жажды.

В следующий миг в глазах потемнело и откуда-то вновь появилось знакомое уже ощущение стремительного падения. Словно из колодца или какой-то черной норы маг шумно вывалился наружу, в ослепительно яркий, божественный свет! Который каких-то пару мгновений спустя оказался всего лишь тусклым ледумским днем.

…А в ушах еще долго, ох и долго отдавался истерический визг Саранде, королевы лис, потерявшей единокровного брата и соправителя.

Смерть сегодня прошла слишком близко, но всё-таки миновала его. Токсичная кровь оборотня шипела и дымилась на одежде, как блин на раскаленной сковороде, разъедая ткань и открытые участки кожи. Даже не отследив момент, когда совершил это, правитель машинально связал две точки пространства и телепортировался во дворец в старом Ледуме.

Едва оказавшись в безопасности, маг почувствовал резкий упадок сил и, более не сдерживая слабости, рухнул на пол, как подкошенный. Заклинателя трясло — от ярости, от требующего колоссальных затрат энергии процесса регенерации, от всего напряжения пережитого.

— Проклятье, — отдышавшись, едва слышно проговорил лорд, не имея сил подняться. На титульных, когда-то белоснежных одеждах не осталось ни единого чистого участка, меч весь, от изукрашенной рукояти до самого острия был в ядовитой щелочной крови. Кровь медленно стекала с клинка, и он вновь становился прозрачен, как лед. — Грязные лесные твари осмелились предать меня!..

— Нет, — внезапно возникший рядом Альварх в мгновение ока понял, что произошло.

Опустившись на колени подле своего стража, дракон с тревогой склонился над ним, оценивая состояние. Золотые спирали волос тяжело свисали прямо перед глазами правителя, но тот, слишком взбудораженный, не обращал на это внимания. Нахмурившись, мальчик протянул руку и одним бережным прикосновением унял сильнейшую нервную дрожь, восстанавливая скачущий баланс энергии. Выражение лица Альварха не сулило ничего хорошего — настолько, что человек даже не смог прямо посмотреть в это миловидное лицо и отвернулся — чувствуя, однако, успокоение.

Темные солнца глаз сияли неприятным металлическим блеском. Темные солнца, способные испепелить любого.

— Напав на моего стража, они предали меня, — тихо, размеренно и зло закончил Высший дракон. — И деяние это не останется неотмщенным. Оборотни дорого заплатят, дитя моё, за свой мятеж.

Сквозь круглую линзу монокля с упоением полубезумного ученого глава особой службы рассматривал им же самим созданное произведение искусства.

Пустую стену знаменитого кабинета в Рициануме украшала широкая, размашистая схема. Ценный смысл оной остался бы загадкой для любого постороннего взгляда, однако Винсент, по всей вероятности, находил в ней бездны логической связности.

Всё текущее дело было каким-то ненастоящим, нарочно сфабрикованным. Эта почти вызывающая странность не давала канцлеру покоя. Вот уже долгое время он тщетно пытался найти подлинный мотив покушения — с помощью которого обычно непозволительно просто и быстро вычисляется преступник — однако здесь… здесь всё было не так однозначно. Будто умелая рука оставшегося в тени режиссера исподволь управляла спектаклем. Сам спектакль был поставлен мастерски, а актеры исполняли свои роли, даже не подозревая о том, — но от этого не менее блистательно.

За годы службы под руководством действительного тайного советника было раскрыто предостаточно дел, но нынешнее — отличалось от всех прочих. Исходя из того, что удалось выяснить Винсенту, реальные шансы, что покушение в конечном итоге достигнет предполагаемой цели, оказывались ничтожно малы.

Почерк преступника был необычен. По крупицам собирая и записывая информацию, которая казалась ему важной, канцлер пришел к некоторым выводам. Неизвестный определенно был магом достаточно высокого уровня. Он не мог не понимать, что защитный камень во что бы то ни стало отведёт беду от хозяина: в этом суть, естество чёрных турмалинов! Всерьёз возлагать надежды убийства на эти мирные камни представляется какой-то шуткой, не более чем шалостью, в особенности, если речь идет о легендарных, наиболее сильных оберегах «Глаза Дракона». Уверовать в подобный нелепый просчет человека, столь тщательно продумавшего всё остальное, было решительно невозможно.

Любопытная теория продолжала развиваться и в конце концов привела главу особой службы к мысли, что громкое покушение на правителя Ледума изначально и не несло в себе цели убийства. Истинные задачи преступника были иными. Возможно, устрашить и вынудить лорда-защитника стать более осторожным или, наоборот, спровоцировать на плохо обдуманный шаг; возможно, подтолкнуть пересмотреть позицию по какому-либо вопросу, например, политику противостояния с белой столицей или же внутреннюю городскую политику. Вариантов много.