«Это не зеркало, — понял я. — Это увеличительное стекло».

Не сказав ни слова, молодой человек ушел. Толпа ждала, затаив дыхание, не понимая пока назначения этого огромного увеличительного стекла. Наконец из-за кулис появилась грузная женщина. На ней был кожаный фартук мастерового поверх простой льняной одежды. В своих руках она держала деревянную коробочку — не больше ее ладони. Хотя, говоря откровенно, сами по себе ладони были довольно большими.

Едва лишь зрители увидели ее, в тишине раздались шепотки:

— Джануча… Кредара Джануча заль Гассан… Джануча эс маэдра беллегензия… Эс маэдра беллегензия.

— Что они говорят? — спросил я Фериус.

— Ее имя.

— Оно такое длинное?

— Не для гитабрийцев. Они постоянно все усложняют. Полное имя начинается с рода занятий. В данном случае — «кредара», что означает «изобретатель» или, как им больше нравится — «творец». За ним следует, собственно, имя.

— Джануча?

Она кивнула.

— Потом фамилия — Гассан. Между ними есть еще одно слово, которое указывает на статус в семье. «Заль» означает главу семьи, если тебе интересно.

— Итак, ее полное имя: изобретатель Джануча, глава семьи Гассан?

— Именно. Малость помпезно, на мой взгляд.

…Сказала женщина, которую называют «следующая по пути Полевой Ромашки».

— А остальное? — спросила Нифения. — Эс мадэдра беллегензия.

— «Маэдра» — означает «мать».

— А переводчица сказала, что «беллегензия» значит «красота изобретений». То есть они называют ее «матерь красивых изобретений»?

— Типа того, — отозвалась Фериус. — А теперь заткнитесь. Похоже, это оно.

Изобретательница Джануча встала на колени, положила свою коробку на землю и вытащила оттуда что-то. Она поднялась, держа вещицу в кулаке, подошла к увеличительному стеклу и разжала пальцы.

То, что она держала в руке, полностью соответствовало изображению на расписной карте, которую аргоси отдали Фериус в трактире скитальцев. Вещица выглядела на удивление маленькой — скромной даже, — но невероятно красивой. Птица была составлена из крошечных металлических деталей, как будто кто-то пытался сделать самую сложную в мире заводную игрушку и случайно превзошел все наши ожидания. Наверное, эта женщина и впрямь «мать прекрасных изобретений».

Толпа смотрела, как Джануча играла с птицей, осторожно поднимая механические крылышки и снова опуская их. Она поднесла птичку к увеличительному стеклу, чтобы зрители смогли рассмотреть ее во всех деталях. Воистину, это было произведение искусства. И все же, думаю, никто из гостей не смотрел на эту птицу более пристально, чем я. То есть она, конечно, притягивала взгляд, но сегодня демонстрировались и более удивительные изобретения. Однако, как сказала Фериус, ни одно из них не сумело бы изменить мир.

— О, черт! — пробормотала Фериус.

— Что такое? — спросил я, но тут Джануча наклонилась вперед и подула на механическую птицу. Или, может, прошептала ей что-то. И птица вдруг взвилась в воздух, покачивая крыльями, двигаясь изящно и плавно, как любое небесное создание. Она поднималась все выше и выше, над головами гостей выставки, пока, наконец, не приземлилась на один из тридцатифутовых фонарей, освещавших амфитеатр. Никто не произнес ни слова. Все только смотрели на механическое существо, теперь оказавшееся слишком далеко, чтобы можно было его разглядеть.

Может, тут какой-то фокус? Нитка или тонкая проволока, с помощью которой птицей управляет помощник изобретательницы, скрытый от глаз толпы?.. Джануча свистнула. Птица вновь распахнула крылья и спорхнула вниз, усевшись на руку своей создательницы. Просияв, Джануча повернулась к восхищенным зрителям и коротко поклонилась им. Все в амфитеатре — бесчисленное множество людей — сидели в тишине и восхищении.

— Тысяча чертей! — бросила Фериус.

— В чем дело? — спросил я. — Это ведь именно то, что нарисовано на карте — просто механическая птица.

Аргоси по-прежнему смотрела на сцену. Так, словно созерцание представления могло помочь ей выработать план.

— Карта ошиблась, малыш. Это не просто механическая птица. Она…

— Изобретательница оживила машину, — сказала Нифения. — Это невозможно. Но так и есть.

— Ты же творец амулетов, — сказал я. — Ты тоже можешь сделать необычный предмет.

Она покачала головой.

— Конечно, я могу наложить заклинание на куски металла и заставить их летать. Они могут быть в форме головы, крыльев и так далее. Но это просто куски металла, которые движутся, когда ты произносишь заклинание. Они не будут наделены разумом, который помогает понять, куда лететь. А то, что сделала Джануча… Я даже не знаю, как назвать… Это… какое-то чудо.

Наш народ, джен-теп, не верит в чудеса. Я собирался напомнить об этом, когда Фериус сердито сказала:

— Ты не понимаешь. И никто из вас. То, что она сделала, — не просто какое-то чудесное создание или красивая игрушка.

— Тогда что это? — спросил я.

— Дискорданс. Нечто, способное привести к войне. Эта полоумная создала новый вид оружия, и сама того не подозревает.

3 ИЗОБРЕТАТЕЛЬ

— Как может крохотная механическая птичка спровоцировать войну?

Фериус не ответила. Она смотрела на гостей выставки, которые дружно поднялись на ноги, размахивая палочками с надетыми на них кольцами. Они кричали на своих языках, пытались привлечь внимание участников торгов и Джанучи.

Изобретательница, которая породила весь этот хаос, молчала, улыбаясь зрителям. Механическая птица по-прежнему сидела на ее пальце.

— Почему они так спешат купить эту штуковину? Она ведь просто делает то же самое, что обычная птица. Какой от нее прок?

Я говорил громко, стараясь перекричать шум и привлечь внимание Фериус. Но с тем же успехом я мог бы окликать ее, заблудившись в Тенях. Нифения закусила губу, склонив голову набок и рассматривая птицу на пальце Джанучи. Гиена сымитировала ее позу; это выглядело бы довольно забавно, не будь ситуация такой напряженной.