— Что тут происходит? — спросил Рейчис, высунув пушистую морду из-под плаща Нифении. — Драка?

— Пока нет, — ответил я.

— Тогда ладно. — Белкокот исчез под плащом.

Какофония прекратилась почти так же быстро, как и началась. Выйдя на сцену, Джануча подняла руки, успокаивая публику. Она сказала что-то на гитабрийском, и миг спустя переводчики в каждой секции передавали ее слова, словно генералы, командующие отступлением.

— Сегодня ставки не принимаются! — объявила переводчица в нашей секции.

Гости снова сели на свои места, хотя явно были не слишком довольны. В этой угрюмой тишине Джануча хлопнула в ладоши и вышла на авансцену. Довольно рискованный шаг, учитывая, что в руках она держала предмет, который так хотели заполучить все торговцы. Она заговорила на дароменском — языке, который знают почти все.

— Сегодня не будет ставок, друзья мои, потому что продавать нечего. В своем чудесном путешествии я сделала лишь первый шаг.

Торговец джен-теп в нашей секции поднялся на ноги. Вид у него был рассерженный.

— Тогда зачем было вообще нам это показывать? Нас пригласили сюда, чтобы поиздеваться?

Изобретательнице пришлось подождать, пока не уляжется шум.

— Я не пыталась оскорбить вас, милорд, — ответила она на дароменском. А потом опять перешла на свой язык, и пришлось дожидаться перевода. — В Гитабрии мы живем ради трех простых вещей: исследовать, торговать и открывать миру красоту. — Женщина низко поклонилась. — Простите, если я как-то задела ваши чувства. Наши лорды-торговцы хотели… — Она поколебалась. — То есть мы хотели, чтобы вы разделили с нами этот великий момент.

Она вскинула руку вверх, и птица забила крыльями, чтобы удержать равновесие, а затем снова уселась на пальцы творца.

— Мое творение вполне может стать главным чудом нашей эпохи. Посмотрите, какое оно маленькое! И все же: не заставляет ли оно ваше сердце биться быстрее? Не порождает ли в ваших головах тысячи вопросов? Что означает существование этой маленькой птицы? Какие чудеса могут творить другие люди, если глупая старая Джануча сумела воспроизвести то, что было лишь случайным открытием?

Над толпой повисла тишина. Даже на меня эта речь произвела впечатление. Человек, получивший такое признание и такие похвалы, оставался скромным, не стесняясь сказать, что сам еще не до конца понял собственное творение. Трудно было не восхищаться этой кредарой Джанучей заль Гассан.

— Ну и дерьма она навалила, — пробормотала Фериус. Ее цинизм удивил меня. Ее мнение о Джануче разительно отличалось от моего собственного.

— И когда ты успела стать таким скептиком? — спросил я.

Фериус указала на толпу.

— Посмотри, что творится вокруг тебя, Келлен. Эти делегации уже выясняют отношения и придумывают способы склонить Джанучу на свою сторону. Ты полагаешь, что Гитабрия просто решила поделиться с миром чудесным моментом? Да они не выставили бы эту хреновину на публику, если б не надеялись извлечь из этого выгоду. Единственная причина, почему сегодня нет ставок, — в этом амфитеатре не хватает денег купить то, что они планируют продать. Эта маленькая птичка — декларация всем другим народам. О том, что Гитабрия намерена стать богатой и могущественной страной в мире. А всем прочим только и остается — сражаться за второе место.

— Слушайте! — сказала Нифения. — Она сейчас опять будет говорить.

Изобретательница опустилась на колени и убрала птицу обратно в коробку. По залу пронеслись стоны досады. Джануча встала и заговорила. В ее голосе слышались печаль и сожаление — это было понятно даже без перевода.

— Друзья, я чувствую, некоторые разочарованы во мне. Возможно, разочаровала вас и сама Гитабрия. Однако даю вам слово: очень и очень скоро вы узнаете больше.

Она сделала шаг назад, стиснув руки.

— И я хочу напомнить всем о том, о чем сама я не задумывалась до недавнего времени. О том, что мы — жители любой страны — должны ценить превыше всего.

Она поманила кого-то, до этой поры прятавшегося в кулисе с левой стороны сцены. Вышла девушка, примерно моего возраста, со смугловатой кожей и коротко остриженными темными волосами. Она стояла слишком далеко, чтобы толком ее разглядеть, и все же мне почудилось в этой девушке что-то знакомое.

— Моя дочь, — объявила Джануча. — Вернулась домой, спустя два долгих года. Она-то, друзья, и есть главное творение моей жизни. Она — а не какие-то приспособления из металла и шестерней. У многих из вас есть собственные дети. Когда мы, стоя плечом к плечу, наблюдаем за рождением новой эпохи, не будем забывать, что величайшее чудо этого мира — вовсе не изобретение какого-нибудь старого глупого творца.

— Какая экспрессия! — заметил Рейчис из-под плаща Нифении. Бурное выражение чувств пробуждало белкокота даже от самого крепкого сна.

Дочь Джанучи зашла за увеличительное стекло, и теперь я сумел понять, почему она показалась мне знакомой. Ее звали Крессия. Мы встречались в академии Семи Песков. Отчего я был уверен, что именно она — причина, по которой я вообще приехал в Гитабрию.

— Фериус… — начал я.

— Думаешь, дело в ней, малыш?

Когда мы познакомились, она казалась умной, доброй и немного хулиганистой. Она никогда не выделывалась перед другими учениками, не кичилась своей богатой и могущественной семьей. А теперь выясняется, что ее мать — возможно, самый важный человек во всем мире.

Крессия была бы идеальной целью для обсидианового червя Дексана Видериса.

— Что случилось? — спросила Нифения. — Ты ее знаешь?

— Секунду, — сказал я. Закрыл глаза и тихонько позвал сасуцеи. Дух ветра была существом капризным, но она отлично умела обнаруживать эфирные связи между двумя половинами обсидианового червя. Если кто-то сейчас использует ониксовый браслет, чтобы контролировать Крессию, дух это увидит.

— Давай, Сюзи. Покажи мне нить.

Я почувствовал холодок в правом глазу — словно его обдувал прохладный зимний ветерок. Но, глянув на сцену, не увидел ничего необычного. Не было никакой черной нити, тянущейся от Крессии в сторону земель джен-теп. А это значило, что браслета со второй половиной червя, чтобы воздействовать на девушку, — нет. Я немного расслабился.

— Она чиста, — сообщил я Фериус.

— Кто-нибудь скажет мне, что происходит? — спросила Нифения.

— Прости, Ниф. Это довольно сложно. Поясню позже, обещаю.

Крессия, по-прежнему стоя за гигантской лупой, рассматривала толпу. Ее взгляд задержался на мне, и она улыбнулась, будто бы меня узнав. Я помахал ей. Когда я встретил Крессию в академии, где мы искали сведения о Черной Тени, девушка мне очень понравилась. Она отвергла мои ухаживания, но все выглядело так, словно мы могли стать хорошими друзьями.

Так почему же она меня пугает?..

Дело в ее улыбке. Заметив меня среди зрителей, она улыбнулась тепло и дружелюбно. Я не сумел бы сказать наверняка, что изменилось за последние несколько секунд, но теперь выражение ее лица было почти… зловещим. Пока Джануча изрекала все новые банальные истины о детях и мирном сосуществовании, Крессия стояла неподвижно, наблюдая за мной.