Да, идея хорошая, но…

— Так как её зовут, дорогой?

Краем глаза заметил, как из дверей ЗАГСа вышла расстроенная Лада. Глаза малышки были полны слёз, а чувственные губки дрожали от нервного напряжения. Казалось, она едва сдерживается от того, чтобы не разреветься. Образцов же, идущий следом, наоборот, выглядел довольным, как мартовский кот, а его и без того полное лицо просто стало лосниться от жира.

— Кир, скажи мне имя девушки!

— Лада.

— О, какое прекрасное имя! Редкое, чудесное!

Мамочка возликовала, а я невольно дёрнулся, понимая, что сморозил очередную глупость. Ну вот, теперь мне во что бы то ни стало нужно представить матери наёмную актрису и обязать её откликаться именно на это имя.

Чудесно…

— Кирюша, буду ждать вас с Ладушкой в пятницу вечерком, хорошо? Расскажете мне про вашу удивительную историю знакомства и о будущей свадьбе, договорились?

— Ну…

— Отлично! Целую, сыночек!

Мамочка отключилась, а я с раздражением кинул смартфон на торпеду. Блин, мало мне проблем с этим заказом Образцова, в котором всё идёт совершенно не по сценарию, так ещё и матери придётся теперь представлять подставную девчонку.

Вышел из машины, смотря в упор на Ладу Сергеевну. Её лицо раскраснелось, а глаза по-прежнему были опущены, как будто она только что не заявление в ЗАГС с денежным мешком подала, а подписала себе смертный договор.

В груди зашевелилось что-то вязкое, похожее на тянущий вниз тугой комок горечи и я нервно выдохнул, выпуская воздух носом. Что-то в этой парочке не так, я нутром это чувствую.

И ни о какой любви со стороны этой милашки к этому богачу с извращёнными фантазиями нет, это очевидно. Но почему она покорно идёт на всё, чтобы заполучить этот брак? Отчего не бросается мне на шею, предпочитая быть поближе к жениху?

Что ей движет?

Повернул ключ в замке зажигания, бросая едкий взгляд на Ладу. Она выдохнула, нервно прижимая к сухим глазам белоснежный кружевной платочек. Провела кончиком языка по нижней губе.

Прикрыла глаза.

— Куда едем?

— Куда угодно, только побыстрее, Кирилл. Пожалуйста.

Шумно вдохнул воздух, пропуская его через нос. Ну что ж, раз этой малышке сейчас всё равно, куда ехать то, пожалуй, я смогу показать ей кое-что необычное.

Место, где она сможет забыть обо всём…

И стать моей…

Лада

Забралась на сидение, переводя дух. Прикрыла глаза, чтобы не видеть ухмыляющуюся рожу Эдуарда Олеговича. Он так и остался стоять на ступеньках ЗАГСа.

Довольный и жутко противный.

Тот, кто бесцеремонно втолкнул меня в кабинет и с царственным видом кинул на стол регистратору увесистую пачку купюр.

— Распишите нас в самую красивую дату. Побыстрее.

Указал корявым пальцем на меня, как будто я была лишь его дополнением. Игрушкой без мозгов и своего собственного мнения.

Хотя…

Наверное, таковой я для него и являюсь. Куклой. Красивой молодой Барби без признаков ума и права голоса, которая покорно должна утешать в постели все его вялые попытки и покорно сносить удары.

В итоге, меня даже не спросили о дате регистрации. Образцов всё выбрал сам. Созвонился со своей секретаршей и, узнав, что в апреле у него будет спокойная неделя без подписания контрактов, властно приказал впихнуть туда наше с ним бракосочетание.

Как будто это очередная деловая встреча. Ни больше, ни меньше.

Выдохнула, проводя пальцем по кристально чистому стеклу.

Что там сказал Кирилл? Куда он меня отвезёт?

Распахнула глаза, оглядывая незнакомые пейзажи. За время жизни в особняке Образцова я уже и забыла, какого это — жить в городе. Дом был обнесён высоченным забором, и мне сквозь него было не видно ни проезжающие мимо машины, ни соседей, ни уличных собак.

В город же я старалась не выбираться. Мне нечего было там делать.

Отцовскую квартиру я успешно сдала молодой паре, а вырученные деньги предпочитала откладывать — неизвестно, как поведёт себя Образцов в следующий момент и я всегда могу остаться без средств к существованию.

Сейчас же, вглядываясь в смутно знакомые улочки, я поняла, что телохранитель везёт меня куда-то на юг города, в противоположном направлении от коттеджного посёлка.

— Кирилл? Куда мы едем?

— Просто прогуляться. Мне показалось, что вам необходим свежий воздух, Лада Сергеевна.

Тихий голос. Почти шёпот.

Он сводит меня с ума, поднимая в душе давно забытый ураган сексуальной энергетики. Того, что я давно уже похоронила под толстым слоем натянутых улыбок и фальшивых вздохов, предназначавшихся Образцову.

И меня это пугает.

До зубовного скрежета. До тянущей боли под лопатками. До противного липкого пота, струящегося по позвонку серебристой линией.

Машина съезжает на тихую улочку, и я понимаю, что мы движемся к парку. К тому самому парку, в котором частенько мы любили прогуливаться всей семьёй. До смерти матери. До того, как мой отец превратился в болезненную тихую тень, молчаливо скользящую по квартире.

До того переломного момента.

— Кирилл…

Хриплю, понимая, что я не в силах уже ничего остановить. Ни этого притяжения к телохранителю, нанятого моим женихом, ни обречённость своей жизни, ни провала будущего предприятия.

Как я смогу выйти замуж за Образцова, если меня непреодолимо тянет к другому мужчине? К тому, кто должен мен защищать, оберегать моё тело от посягательств из вне?

— Мы почти приехали, Лада Сергеевна. Сейчас я припаркую автомобиль, и вы сможете выйти.

Он отчитывается. Говорит вкрадчиво, совершенно спокойно, как будто объясняет что-то нерадивому капризному ребёнку.

От этого бархатного голоса внутри меня всё замирает в сладком предвкушении, а внизу живота будто начинают порхать бабочки. Я сцепливаю руки на коленях, переплетая их между собой в замысловатом жесте.

Господи, я и не предполагала, что на пути к браку с Эдуардом Олеговичем меня будет ожидать что-то этакое. Выходящее за рамки. Одурманивающее мозг.

— Прошу.

Горячая рука телохранителя появляется рядом со мной и я, сглатывая слюну, выбираюсь из автомобиля.

Лада

Зябко ёжусь, поднимая воротник пальто. Кирилл идёт чуть спереди, заслоняя меня от промозглого ветра, и я с горечью понимаю, что сама себя загнала в ловушку.

У меня нет пути для отступления. Я не могу отказаться от этого брака — тогда тётушка непременно ткнёт меня носом в контракт, который я подписала от безнадёжности. Образцов перестанет платить деньги за лечение отца, а я сама окажусь в весьма незавидном положении.