– Боже мой! – прошептал Викерз, широко распахнув глаза. – Боже мой, миссис Джонсон.

Оливия высвободилась из его рук. У нее не было времени на всякую ерунду.

– Вы что, не слышали, что он сказал? Вы же подслушивали, не так ли? Я должна привести горничных. Нам надо убрать в комнатах.

Викерз бросился следом за Оливией, которая стала быстро спускаться по лестнице.

– Я не слышал, как он это говорил. Только про то, что кто-то должен поставить шкаф на место…

Оливия бросила через плечо нетерпеливый взгляд.

– Совершенно ясно, – промолвила она, – что вы просто не знаете, как надо слушать.

* * *

Оливия вернулась через час – позднее, чем ей хотелось бы, но горничные оказались до смешного упрямы в своем нежелании идти в покои герцога, так что ей пришлось прибегнуть к нескольким угрозам, чтобы убедить их. К угрозам! Ей! Она никогда и представить себя не могла головорезом, но Марвик оказался отличным учителем.

Оливия оставила горничных ждать в коридоре – они были бледны и страдали, как мученицы накануне казни, а она вошла в покои герцога, чтобы быстро осмотреть поле боя.

Правящий безумец сидел на диване, погрузившись в страницы «Морнинг Геральд».

Оливия облегченно вздохнула. Наверняка Марвик слышал, как она вошла, потому что он приподнял брови, однако не посмотрел на нее.

– Я привела горничных… – начала она.

– Нет, – сказал он, перелистывая страницу.

Оливия решила, что не расслышала его.

– А слуги поставят шкаф, – продолжала она. – Как приятно видеть, что вы все еще здесь. Отлично! Конечно, вы должны простить меня за то, что я поздравляю вас с таким пустяком – с тем, что вы остались на месте, ведь вы же не ребенок, который может уползти. Но вы должны знать, что они об этом судачат – внизу, я имею в виду.

Это была насмешка, но Оливия рисковала намеренно. Осталась ли у него хоть капля гордости? Если да, то это может быть полезным.

Герцог заморгал. А потом поднял глаза, и его лицо потемнело.

– Внизу?

Да, она уже изучила его достаточно хорошо, чтобы понимать, что герцогу не понравится быть объектом сплетен.

– Под лестницей. – Она приветливо улыбнулась. – Я имею в виду вашу прислугу.

Марвик издал какой-то странный звук. А потом встал, толкнув диван пяткой.

– Вы хотите сказать, что прислуга сомневается в моей способности жить в собственной чертовой гостиной?

– О, ну-у… – пожав плечами, Оливия издала тихий смешок, который прозвучал чуть более нервно, чем она хотела, – …знаете, ленивые руки – дьяволово подспорье. А поскольку вы никого не пускаете к себе для уборки, то чем им еще заняться?

Запустив пятерню в свои светлые волосы, герцог огляделся по сторонам, как будто что-то искал глазами.

– Где Викерз? – резко спросил он. – Господи, как вы сюда попадаете?

Оливия с трудом сдержала усмешку. Нелепо даже представить, что Викерз пытается остановить ее.

– Ваш лакей на кухне, флиртует с помощницей кухарки. Если его там нет, вы можете найти его в коридорах, где он флиртует с остальными горничными. Предупреждаю вас, что его комнаты весьма удобны с любых точек зрения. Так что предрекаю вам сюрприз – или несколько – месяцев через девять.

Рот Марвика изогнулся. Вероятно, это был спазм, а не улыбка, потому что он мгновенно прошел. Герцог, прищурившись, обвел Оливию оценивающим взглядом.

– Как вы неделикатны, миссис Джонсон, – промолвил он.

Она опять стала «миссис»? Как мило!

– Да, я склонна к неделикатности, – призналась Оливия. – Это мой порок.

– Один из многих, – поправил ее герцог.

– Верно, но кто их считает?

Фыркнув, герцог снова сел. Он развязал пояс на халате, полы разошлись, и стало видно, что рубашка не заправлена в брюки. На сколько же он похудел? Брюки на нем едва держатся.

Но что с ней такое? Не испытывает же она самую малость любопытства, думая о том, что увидит, если они вдруг спадут с него?

Должно быть, его безумие заразно. Испытывая зуд и чувствуя себя не в своей тарелке, Оливия сказала:

– Могу я позвонить, чтобы вам принесли чаю? Девушки с удовольствием наведут вокруг вас порядок, если вы пообещаете, что не будете угрожать им.

– Нет. – Но он сказал это очень спокойно.

– Ну хорошо, чаю не надо, тем более что для него еще рановато. Оставайтесь там, где вы есть. Это не займет больше часа.

А затем, прежде чем герцог успел возразить ей, Оливия выбежала из комнаты и схватила за запястье Полли.

– Пойдемте! – сказала она.

Полли, в свою очередь, ухватилась за локоть Мьюриел.

– Я не пойду!

– Боже мой! – завопила Мьюриел. Ее ноги заскользили по полу, когда Оливия поволокла Полли – а вместе с ней и ее – к двери. – Дорис, убегай! Спасай свою жизнь!

Дорис развернулась и бросилась к лестнице.

– Ни шагу дальше! – крикнула ей Оливия. – Немедленно вернись.

Плечи Дорис поникли, и она неохотно повернула назад.

– Я не пойду! – вопила Полли. – Я не… – Внезапно она замолчала на полуслове, ее лицо посерело.

Оглянувшись через плечо, Оливия обнаружила стоящего в дверях герцога, который ошеломленно смотрел на происходящее.

– Я же говорила, что вам не надо вставать, – весело сказала Оливия. Она потянула Полли за руку. – Все в порядке. – А потом, изогнувшись так, чтобы Марвик не увидел, Оливия сильно толкнула Полли в плечо.

* * *

Горничные занялись своим делом, шелестя и робея, как мышки. Герцог их игнорировал. Они бесполезны. Его сумасшедшая экономка с красными, как грудка снегиря, волосами бесполезна. Все, что его интересовало, – это редакционная статья, которую он обнаружил в конце «Морнинг Геральд». Она была написана человеком, которого он когда-то считал своим другом, – человеком, который, вероятно, понятия не имеет о том, насколько оскорбителен заголовок: «БЛАГОРАЗУМНЫЙ ВЫБОР ЛОРДА СОЛСБЕРИ».

Под ним более мелким шрифтом был набран подзаголовок: «БАРОН БЕРТРАМ – БЛАГО ДЛЯ АНГЛИИ».

Марвик стиснул зубы. И глубоко-глубоко вздохнул.

Арчибальд, барон Бертрам: известный человек пятидесяти с чем-то лет, слащаво учтивый со своими, и политическими оппонентами, с демонстративно утонченными манерами. Регулярный посетитель церкви святого Георгия на Ганновер-сквер, где он бывает по средам и воскресеньям. Лучший, самый безупречный выбор, чтобы возглавить сейчас либералов, считают дураки и наивные. Еще бы, «богобоязненный человек с твердыми принципами, преданный семье и стране»!

Маргарет развлекала семерых мужчин. Но все они были его политическими врагами, кроме Бертрама. Бертрам был его единственным союзником в палате лордов. Его соратник, его главная поддержка.