В другое время, в другом месте она, возможно, была бы разочарована тем, что ее работу так долго игнорируют. Но список его корреспондентов можно было принять за раздел книги о современной истории. Читать эти письма было так же приятно, как подслушивать разговоры во дворце. Скорее всего секретарь не проявлял столько личного интереса к работе, как она.

Но опять же, она все-таки не секретарь. Она – экономка, а это означает, что в спор в коридоре, становившийся все громче, должна вмешаться именно она.

Направляясь к двери, Оливия услышала, как Викерз говорит:

– Я видел, как ты выглядела, когда ко мне подходила Мьюриел. Девушки немного ревнуют, да? Все дело в ревности?

– Ха! Ты думаешь, меня волнует, если какая-то потаскуха или тупица… Эй! Убери руки, или я тебя ударю!

Оливия распахнула дверь. Викерз прижал Полли к стене, затолкнув ее в пространство между доспехами и китайской вазой высотой до бедра.

– Мистер Викерз! – резко произнесла Оливия.

Лакей развернулся.

– Ну вот! – Он осторожно почесал свою лысину. – Я искал вас, мэм. Кухарка просит, чтобы вы одобрили меню на следующую неделю…

– Да пятку мою ты искал! – Полли как следует толкнула Викерза, отчего тот, спотыкаясь, отлетел к Оливии. Она осторожно отошла в сторону, и он упал на колени.

Оливия посмотрела на него сверху вниз. Залысина на его голове стала вишнево-красной.

– Вам нечего делать, мистер Викерз? У вас нет работы?

– Да какой работы! – завопила Полли. – Он вообразил себя герцогом! Околачивается без дела, как паша какой-нибудь, а нас считает своим гаремом!

Сплюнув, Викерз встал.

– Все это ерунда. Кстати, миссис Джонсон, вы ведь видели, как она меня толкнула? Это неправильно.

Полли с силой оттолкнулась от стены.

– Да тебе повезло, что я тебя просто толкнула, – заявила горничная. – Ты мне уже до чертиков надоел, нахал!

– Вот видите? – Викерз попятился назад. – Она от меня без ума. Вечно болтается рядом: шага не могу ступить, чтобы не натолкнуться на нее…

– Это ложь! – крикнула Полли.

– …и если уж об этом зашла речь, то хочу сказать, что я – не единственный мужчина, за которым она бегает, – заявил Викерз. – Спросите-ка ее о парне, который приходит сюда каждый вечер и умоляет разрешить ему хотя бы взглянуть на нее. Спросите, насколько быстро она спешит повидать его!

Полли побледнела.

– Да… ты… Он бы никогда! – пролепетала она.

Оливия устремила многозначительный взор на руку Викерза, и тот поспешно спрятал ее за спину.

– Прошу прощения, мэм, – пробормотал он.

Оливия повернулась к Полли, которая дрожала, как легкая изгородь во время бури.

– Полли, – спокойно заговорила она, – ты…

– Конечно, вы поверите ему, – запричитала горничная. – Вы меня невзлюбили, как только попали сюда. Но откуда я могла знать, что вы пришли наниматься не на место горничной? Я не могла догадаться…

– Полли! – Оливия подбоченилась. – Вернись к своим обязанностям.

Полли хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. А потом, окинув Викерза и Оливию злобным взглядом, она подобрала юбки и убежала.

Оливия повернулась к Викерзу – низенькому, пухлому, с лицом цвета высохшей грязи.

– Должна сказать, мистер Викерз, что Ромео из вас никакой. Если я еще хоть раз увижу, что вы пристаете к горничным, вы потеряете свое место, – заявила она.

– Ну вот! – Викерз приосанился – этот жест оказался бы более внушительным, если бы Оливия не была на несколько дюймов выше него. – Я – личный лакей его светлости. Моя работа здесь…

– И в чем же именно заключается ваша работа? – Оливия не сочла нужным сдержать холод в своем голосе. Доносчики могут быть полезны экономкам, но это не значит, что она должна их любить. – Насколько я понимаю, лакей должен удовлетворять личные потребности господина, однако я ни разу не видела вас рядом с ним. – Она прищурилась. – Впрочем, возможно, в этом как раз и заключается проблема. Потому что достаточно бросить хотя бы один взгляд на его светлость, чтобы понять, что у него вообще нет лакея.

– Это несправедливо! – Викерз тяжело выдохнул, при этом его щеки раздулись. – Я знаю, что вид у него неопрятный. Но вы не можете себе представить! Когда я последний раз заходил в его спальню, он взял набор для бритья и запустил его в стену.

– И когда же это было?

Викерз сжал губы и не ответил.

– Полагаю, что не в последнее время, – промолвила Оливия.

– Я так и не получил набор для бритья обратно, – сердито сказал он. – И я ничего не могу поделать, если он отказывается от моих услуг…

– Нет, можете, – перебила его Оливия. – Вы можете настаивать на их выполнении, мистер Викерз. – Бог свидетель, она же смогла выманить Марвика из спальни в гостиную, верно? И что, теперь она и все остальное должна делать? С такой скоростью ей не удастся вывести герцога из покоев раньше, чем через год.

– Не могу же я указывать ему. Кто я, по-вашему? Да он – хозяин дома, черт возьми!

– Следите за своей речью, – сухо произнесла Оливия. – И если он не захочет, чтобы вы его брили, тогда хотя бы подержите перед ним зеркало.

Викерз нахмурился.

– Это еще для чего?

– Для того, чтобы показать ему, как он выглядит. Герцог похож на заросшую пастушью собаку.

Подбородок лакея напрягся.

– Это бессмысленно. Это безнадежно. Мне жаль, что вы этого не видите, но я не хочу рисковать…

– Тогда это сделаю я. – Повернувшись, Оливия направилась к лестнице. – Вы идете? – спросила она через плечо. В ответ лакей сложил на груди руки. Оливия с отвращением прищелкнула языком. – Нет, конечно, нет. – Бесполезно.

* * *

В гостиной никого не было, но дверь в спальню герцога оказалась приоткрытой. Войдя в нее, Оливия увидела, что Марвик читает, сидя у окна в кресле с подголовником.

– Заставьте вашего лакея работать или увольте его, – сказала она.

Он даже не оторвал взгляда от книги.

– Хорошо, – сказал герцог.

Хорошо? Оливия несколько мгновений стояла, чувствуя себя в полной растерянности.

– Хорошо? Так что вы выберете?

Он пожал плечами. На его лице играл дневной свет, золотя кожу и подчеркивая морщинки смеха вокруг рта. Она даже не понимала, как они у него появились. Оливия в жизни не встречала человека, который смеялся бы меньше, чем герцог.

– Вы не хотите отвечать? – спросила она. Несмотря ни на что, она стала невольно осматривать комнату. Горничные собрали все бумаги в стопки и сложили их в книжный шкаф, тем самым открыв взору те, что были свалены на туалетном столике.