– Это который личность Ивана Грозного восстановил?

– И грозного Тамерлана тоже.

– Увязнем мы с этой экспертизой… В черепе ведь обнаружили золото от фиксы, а подобную видели свидетели на зубе верхней челюсти этого?.. Как его?.. Динамита!

«Свершилось чудо! – улыбнулся Жогин. – Сподобилась Аглая, заговорила на человеческом языке… И дело она, кажется, читала».

– С вами, Александр Григорьевич, чувствую, и до бо́льшего докатишься, – подметила его удовлетворение начальница.

– Обычное дело… – начал было он оправдываться.

– Продолжайте, чего уж там.

– Соседка Снегирёвой, её подружка Краснова Мария Ефимовна, на допросе подтвердила, что продавщица ей буквально проходу не давала, выпытывая и у неё сведения о состоянии здоровья подруги и доставшихся той от отца ценностях.

– Гусеву подгонял Пастухов?

– Вы прозорливы, Аглая Родионовна. Динамит уже планировал ограбление, желая исполнить его чужими руками, так как недавно освободился и не мечтал угодить снова на нары в случае провала. Чужаки – Глистин и Хомяков – оказались как нельзя кстати, к тому же оба были на мели и нуждались в средствах. Нагрянув с ними к Снегирёвой, Динамит под пытками добился признаний от старушки. Чтобы не подымать лишнего шума и пустить следствие по ложному следу, всех Снегирёвых умертвили, задушив подушками, которые потом распотрошили, уничтожая следы. Склоняюсь к мысли, что раны на горлах трупов нанесли Глистин и Хомяков по требованию Динамита. Уголовнички именуют эту изуверскую процедуру «удержанием на поводке».

– Показания Гусевой – единственное, что раскрывает обстоятельства убийства и ограбления… – задумавшись, Терноскутова сдвинула очки на лоб.

– О всех деталях ей рассказал любовник.

– Смысл?

– Тот же самый – взять на поводок. Она постоянно жалуется мне, что во сне ей являются бабка Снегирёва, покойница-сноха и ребятишки, а то все разом гоняются за ней с криками «Убийца!». То же самое Гусева рассказала обследовавшим её экспертам-психиатрам, пояснив и об известных обстоятельствах преступления. К сказанному не могу не добавить, что её показания подтверждаются заключениями ряда судебных экспертиз.

– Стационарную психоэкспертизу ей не назначили?

– Проводилась.

– Результаты?

– Здорова. Временные расстройства психики, на которые жалуется Гусева, вызваны происшедшим.

– А если всё же она откажется от показаний?

– Её задержали с поличным. Она лично выдала большую часть драгоценных камней и золотых червонцев, так называемых империалов, монет с изображением Николая II.

– Большую часть?.. Почему не изъято всё награбленное?

– Камни и жемчуг хранились в верхней половинке одной из ножек кровати, на которой покоилось тело Снегирёвой. Все империалы – в верхних половинках остальных трёх ножек. Эксперты сравнили изъятое нами со следами, оставленными ценностями в пустотах и определили недостачу. Кстати, бриллиант, фигурирующий в деле, достали мы с майором Сизовым, не смогли добраться до него бандюги. Завалился в трещинку или торопились они.

– Похвально, похвально… – на Терноскутову это не произвело заметного впечатления.

– Золотые монеты, выданные Гусевой, передал ей грузчик магазина Джафаров, он же Каплун. Согласно показаниям шофёра Свистунова, он же Прыщ, Каплун изъял их у Динамита после убийства в полуторке. Несколько монет были обнаружены оперативниками у Глистина при осмотре его ещё живого в бурьяне на месте происшествия. И тем не менее не всё золото удалось изъять.

– Успели сбыть?

– Вряд ли. По оперативным данным ни драгоценности, ни золотые империалы на уголовном рынке не появлялись.

– Время выдерживают?

– Лудонин меня заверил, что в нашем городе да и в области состоятельных покупателей не сыскать.

– Михаил Александрович – пессимист, подпольные миллионеры у нас имеются.

– Однако Динамит был расстрелян и сожжён при попытке вывезти золото за пределы города.

– Куда же он направлялся?

– Одному ему известно. Мог бы поведать Каплун, лишивший жизни трёх убийц, но увы, и он уже ничего не скажет.

– Вы слишком увлеклись одной версией. Вдумайтесь, ведь тех троих могли устранить по воле уголовного авторитета высшего ранга, который, возможно, завладел и ненайденной частью похищенного. – Терноскутова совсем сняла очки и, аккуратно протирая стёкла, добавила: – Тут, в материалах дела, я наткнулась на какого-то Большого Ивана. Выяснили, что это за фигурант?

– Не удалось, – скис Жогин. – Лудонин работает в этом направлении, однако результатов никаких. Большим Иваном уголовники обычно именуют главного лидера в масштабах региона. Он имеет смотрящих повсюду: в следственных изоляторах, тюрьмах, в каждом районе; располагает охраной и пользуется другими привилегиями. При чрезвычайных обстоятельствах устраивает разборки, наказывает виноватых, делит награбленное и, владея общагом – общей казной, вправе распоряжаться ею…

– Спасибо, с их иерархией я более-менее знакома, – остановила его Терноскутова и, переведя разговор на другую тему, резко спросила: – Намерены идти в суд с Гусевой и Свистуновым? Дуэт, так сказать…

– Подумывал о деде Архипе… – неуверенно начал Жогин. – Интуиция подсказывает мне, что во всей этой трагедии его участие только выглядит мизерным. На самом деле, он руку приложил к чему-то особенному, важному, но…

– В его действиях вы не наскребёте никакого состава преступления, – Терноскутова безнадёжно качнула ладошкой. – Стрельба из дробовика по забору?.. То защита от нападения. И вреда никому. Оставьте эту затею. Не мелочитесь. Дело приобрело слишком большой общественный резонанс, чтобы опозориться с оправданным.

«Это что же?! Камешек в мой огород? Намёк на прошлое?.. – насторожился Жогин, и дёрнулось его лицо, словно ожёг огонь. – Не скоро забудут то дело! Не скоро! Пока не дождусь решения Верховного суда… Теперь понятно, почему Аглая устроила мне весь этот экзамен».

– Взять вас с собой к Аргазцеву? – не подымая глаз, спросила начальница.

– А он требовал?

– Да нет… не настаивал.

– Тогда я в «Белый лебедь» побегу. Заждались меня Мадлен с Прыщом, – нарочито усмехнулся он.

– До вечера планируете там быть?

– Если и захочу, раньше освободиться не удастся.

– Тогда – успеха. Но имейте в виду, если понадобитесь вдруг, Александр Павлович, я вас потревожу.

– Всегда готов.

Суд состоялся спустя три с половиной месяца. Гусеву и Свистунова осудили к длительным срокам лишения свободы, но Верка освободилась раньше – оказавшись беременной, родила мальчика в тюрьме и попала под амнистию. Дом её новый, построенный самоуправно, как признал уже другой суд по иску исполкома, был изъят и передан в распоряжение советской власти, так что пришлось ей селиться с ребёнком в прежнюю хибару на Больших Исадах, где обитала она когда-то с Пастуховым-Скворцовым.