– Ты хочешь, чтобы я снял повязку? – Беобранд вдруг почувствовал, как его спина покрылась холодными мурашками от страха. – А с моим глазом не случится ничего плохого?

– Не знаю. Я думал, что ты ослепнешь на оба глаза, но с правым, похоже, все в порядке. Садись, и скоро ты увидишь… или не увидишь.

Альрик криво улыбнулся, но Беобранд не оценил его юмор.

Затем Альрик достал из ножен, прикрепленных к его поясу, острый сакс и наклонился к Беобранду:

– По правде говоря, я заставил тебя так долго носить эту повязку еще и потому, что я хотел, чтобы ты понял: если случится самое худшее и твой второй глаз уже не будет видеть, ты вполне сможешь жить только с одним зрячим глазом.

Не успел Беобранд толком поразмыслить над этими словами, как Альрик положил руку на повязку и аккуратно разрезал ее ножом.

– Пока не пытайся его открывать, – сказал он. – Сначала я его хорошенько промою.

Альрик наклонился и взял с пола небольшую деревянную чашу, наполненную горячей водой. Затем окунул в нее кусок ткани и начал осторожно протирать левую глазницу и левую щеку Беобранда. При прикосновении ткани к коже возникало ощущение покалывания. Более того, кожа в этом месте так долго была закрыта от воздуха, что после снятия повязки ей от контакта с воздухом стало немного щекотно.

Альрик действовал очень аккуратно и не спеша, постепенно удаляя засохшую кровь и остатки припарки из крестовника из почти уже затянувшейся раны под глазом.

– А теперь открывай его. Потихоньку.

Беобранд попытался открыть левый глаз, но обнаружил, что веки слиплись, поскольку ресницы все еще были покрыты кровью. Он прикоснулся к векам и очень осторожно отсоединил их друг от друга. Тусклый свет пламени показался ему таким ярким, что он даже ахнул. Беобранд снова почувствовал себя ослепленным, но теперь, похоже, лишь потому, что свет оказался для него слишком сильным. Закрыв левый глаз, он улыбнулся: он мог видеть!

– Тебе придется дать ему немного отдохнуть, прежде чем ты выйдешь на дневной свет, – сказал Альрик.

Беобранд чуть-чуть приоткрыл глаз. На этот раз он смог различить пляшущие языки пламени и очертания Альрика, удаляющегося от него. Видел он все это очень нечетко, но был уверен, что левому глазу станет лучше – как уже стало лучше ребрам.

– Спасибо тебе, Альрик! – крикнул Беобранд.

Альрик выплеснул грязную воду из чаши с порога дома.

– Будь поаккуратнее с глазом, который я тебе спас. Больше я ни о чем не прошу!

На следующий день потепление закончилось. С севера набежали большие темные тучи. Кенред дрожал, чувствуя, как ветер пронизывает его черные одежды. Его снова в качестве наказания отправили собирать хворост. На этот раз – потому, что он разговаривал во время ночного богослужения. Аббат Фергас, встретившись с ним взглядом, посмотрел ему в глаза с нарочито недовольным видом, и Кенред сразу же догадался, что прощать его проступки аббат больше не будет.

После молитвы старый священник подошел к Кенреду.

– Ты все еще хочешь стать монахом? – тихо спросил он.

Кенреда этот вопрос удивил. У него даже мелькнула мысль, что его, возможно, и на этот раз не накажут.

– Да, отец. Вы знаете, что я люблю Христа и хочу ему служить. Моя семья теперь – это те, кто живет здесь, в монастыре.

Произнося эти слова, он твердо знал, что говорит правду. Хотя Беобранд был теперь его лучшим другом (и эта дружба казалась удивительно крепкой, если учесть, как недолго они друг друга знали), Беобранду предстояло покинуть монастырь и пойти своей дорогой. Дорогой, ведущей к войне и убийствам. В этом Кенред был уверен. И лично ему пойти по такой дороге ни чуточки не хотелось.

Фергас посмотрел на мальчика долгим и тяжелым взглядом. Ему подумалось, что Кенред когда-нибудь станет хорошим монахом, если отучится все время о чем-то грезить и мечтать. Сердце у этого мальчика было добрым, да и характер отличался силой, хотя это и скрывалось под его легкомыслием.

– Ну, если ты хочешь стать монахом, ты должен вести себя как монах, – наконец сказал Фергас. – Сорок вязанок хвороста до того, как я разрешу тебе поесть. Мне помнится, когда я отправил тебя за хворостом в прошлый раз, ты вернулся с чем-то совсем иным.

Произнося последнюю реплику, Фергас с язвительным видом поднял бровь и затем пошел прочь. Кенреду не оставалось ничего другого, кроме как приступить к выполнению этого поручения.

И поэтому он шел теперь под неистовым ветром, с силой раскачивающим ветки деревьев. Ему приходилось то и дело лупить ослика палкой, чтобы заставлять его тащить маленькую повозку вверх по склону в сторону леса. Под кронами деревьев было темно, и Кенреда охватило беспокойство, которое всегда охватывало его, когда он собирался войти в одиночку в лес. Может, вон за теми буками и дубами прячутся эльфы, держа наготове луки с отравленными стрелами?

Кенред еще больше задрожал и поймал себя на том, что бьет ослика палкой сильнее, чем это необходимо. Его, безусловно, охватил страх, но, тем не менее, это не было основанием для того, чтобы избивать бедное животное. Он погладил ослика по шее, и тот печально посмотрел на мальчика. Кенред потянул за веревку, повязанную на шее ослика, и тот потащил повозку вперед. Бить его для этого уже не потребовалось.

Когда Кенред добрался до той поляны в лесу возле главной тропинки, где ему предстояло собирать хворост, солнце еще не взошло. Ходьба его немного согрела, однако темнота и завывание ветра среди деревьев отнюдь не развеивали его страхи. Кенред принялся поспешно собирать сухие ветки, горя желанием уйти из этого леса как можно скорее.

Обмотав веревкой уже двадцатую вязанку хвороста, он вытирал пот со лба, когда с тропинки позади него донесся какой-то звук. Он прислушался, пригнувшись и затаив дыхание. Все его существо звало Кенреда к узенькой и окруженной с обеих сторон папоротником тропинке, которая вела назад, в Энгельминстер – то есть туда, где сейчас было безопасно. Поначалу Кенред не услышал ничего, кроме шума ветра и скрипа веток над головой, но затем различил характерный лязг металла и чьи-то осторожные шаги. Еще через несколько мгновений он услышал справа от себя приглушенный голос. По тропе, по всей видимости, кто-то шел – то ли люди, то ли какие-то лесные существа. Ни то, ни другое не предвещало ничего хорошего. Если это были валлийцы, решившие вернуться и закончить то, что они начали несколько недель назад, то ему следовало бы предупредить об этом монахов. Если же это были эльфы или какие-нибудь другие существа из мира духов, то лучше всего дать от них деру.

Сам того не осознавая, он медленно двинулся в сторону тропинки и доносящихся оттуда звуков – так, как будто его тело само приняло решение. Он посмотрит, кто там идет по тропинке. Уже не в первый раз ему не удалось совладать со своим любопытством.

Следующий звук отмел в сторону все вопросы относительно того, кто находится неподалеку от него в этом лесу. Это вытаскивали из ножен железный клинок, и раздался этот звук прямо у него за спиной. Не успел Кенред обернуться и посмотреть, кто подкрался к нему сзади, как почувствовал, что в его шею уперлось холодное острие.