– Вот поэтому я почти сразу расстроилась, что не беременна! – вдруг заявила Яна и снова всхлипнула.

Давид помотал головой, пытаясь понять эту девчонку. Ведь только что говорила про радость от отсутствия беременности.

– Я не понял… – буркнул он.

– Что непонятного? – пожала плечами Яна. – Сначала обрадовалась, что не беременна, а потом расстроилась. Это же был бы твой ребенок! А с тобой мне ничего не страшно, Давид. Ничего, понимаешь? Ты такой сильный, надежный. Ты умный и хваткий. Ты позаботишься, не бросишь, не станешь бегать от ответственности. Знаешь, ты единственный человек на земле, кому я доверила бы ребенка! Вот правда! С таким папой не страшно рожать…

Давид слушал ее, тяжело дыша. Попала в самую душу.

Он тут ее обвинил во всех грехах, а Яна готова доверить ему самое сокровенное. Все же ни на грамм он в ней не ошибся. Эта девушка – самое светлое и искреннее божье создание. Единственная в своем роде, неповторимая. Его нежная девочка, которой можно довериться на сто процентов. Именно от нее хотелось иметь детей, именно с ней хотелось прожить жизнь.

– Солнце, давай жениться! – вдруг заявил он.

Ожидал радостного визга, поцелуев, счастья в глазах, но никак не того, что малышка замрет на месте и уставится на него круглыми глазами.

– Т-ты серьезно? – спросила Яна дрожащими губами.

– Разве я похож на шутника? – Давид насторожился, насупил брови.

– Но я ведь не жду ребенка… Нам не обязательно жениться.

Давид с шумом вздохнул, посмотрел на нее исподлобья.

– Я не из-за беременности, – ответил с чувством. – Не знаю, заметила ли ты, но я тебя вообще-то люблю!

И снова она замерла, а во взгляде столько удивления, что снова стало обидно. Неужели и правда его чувства к ней не были очевидны?

Однако очень скоро Яна ответила:

– Я тоже тебя люблю!

Наконец она потянулась к нему, сомкнула руки на шее, дала усадить себя на колени. А потом он сладко ее поцеловал. От ее крепких объятий у него на душе стало так тепло и приятно, что захотелось прокричать на весь город: «Я женюсь!»

– Сыграем свадьбу как можно скорее, – тут же решил он.

– К-как? Давид… – и снова Яна одарила его удивленным взглядом. – Я не думаю, что скорая свадьба – это хорошая идея!

– Почему не хорошая? – Его левая бровь прыгнула вверх. – Ты же сказала, что любишь меня. Чего тянуть?

– Я люблю… но я замуж не соглашалась!

Он тут же отсадил ее обратно на отдельную табуретку.

– То есть как это ты несогласна? – заговорил возбужденно.

– Я не говорю «нет», – тут же замахала руками Яна. – Просто все так неожиданно… Давид, мы вместе всего два месяца, давай повстречаемся хоть полгодика, а там уж…

Давид строго на нее посмотрел, глубоко вздохнул.

– Хорошо, – кивнул с прищуром. – Мы вполне можем вернуться к этому разговору позже.

Яна тоже кивнула.

В этот момент Давид почувствовал, что до краев наполнен и даже переполнен уймой разных эмоций. Все же не каждый день решаешься сделать предложение любимой женщине. Для него это сакрально.

Сердце забилось в бешеном ритме. Слишком много волнений выпало на его долю за какой-то час. Они бурлили, шумели и очень скоро трансформировались в чистую сексуальную энергию.

Давид поднялся, навис над Яной, прошелся хищным взглядом по ее фигуре, спрятанной под шелковым домашним халатиком, и громовым голосом проговорил:

– А теперь берегись, женщина…

Яна тут же вскочила, сделала шаг назад.

– Почему? – спросила, часто заморгав.

– Потому что я хочу тебя съесть!

С этими словами Давид пошел на нее. Через пару секунд припер к стенке, поймал пальцами подбородок, прижался губами к губам.

– Раз не беременна, можем шалить на полную катушку, так? – проговорил он, поедая ее взглядом.

Яна громко сглотнула, облизнула нижнюю губу, чем лишь ускорила уже ставший неизбежным контакт.

Давид потянул ее за пояс халата, развязал и с удовольствием раздвинул полы в стороны, разглядывая любимую фигуру в красном кружевном белье.

– До чего же ты красивая, девочка моя… – протянул, осторожно касаясь ее талии.

Впрочем, деликатничал он совсем недолго. Очень скоро шелковая ткань халата полетела на пол, а вместе с ней и бюстгальтер Яны.

Давид наклонился, со знанием дела лизнул ее сосок, вобрал грудь в рот. До чего же сладкая! Он раздевался по-солдатски быстро. Всего чуть времени, и вот он уже прижимал любимую к голому торсу.

– Поцелуй меня, – затребовал глухо.

Яна потянулась к нему губами, и он завладел ее ртом, нещадно атаковал языком. Поцелуй сделался диким, по-животному страстным.

Секунда, и вот милая девушка уже повернута к нему спиной, прижата грудью к кухонной столешнице.

Давид взял ее за косу, потянул голову немного вверх, потребовал глухо:

– Скажи, чего ты хочешь?

– Возьми меня… – прошептала она тихонько, и потом смелее: – Сейчас!

По тому, как она дрожала в его руках, с какой охотой откликалась на ласку, Давид без всяких слов понимал ее желания. Но услышать из ее уст что-нибудь пошлое было его особым удовольствием. Обожал раскрепощать свою девочку.

Так же, как Яна, Давид возбуждался практически мгновенно. Вот и теперь член пульсировал желанием, пока он ласкал взглядом обнаженную спину Яны, ее круглую попку.

Давид провел рукой по мягким булочкам, потом взял в руку член, прижал головку к сладким, мокрым складочкам своей Богини. Чуть нажал и легко скользнул внутрь. Резким движением вырвал из ее губ стон. Потом еще один и еще. Он таранил ее собой, пока у обоих от удовольствия не сорвало все предохранители.

Яна громко вскрикнула, сжимая его член в оргазменной судороге. И Давид прекратил сдерживаться. В пару резких рывков достиг финиша.

Он с удовольствием кончил в свою красавицу-модель. А что? Очень скоро малышка сменит свою карьеру на статус его жены, а потом и матери его детей.

Пусть Яна родит ему сына и дочку. Предохраняться с ней он уж точно больше не собирался.

А то, что она отказалась выходить замуж… Так это она просто плохо подумала.

Давид смотрел на то, как Яна вышагивала по коридору голая. Красивая сучка шла к лифту походкой модели, плавно виляла бедрами.

При виде этой походки он сжал кулаки и заскрежетал зубами.

Гордячка… Как она только смела идти с высоко поднятой головой? Не понимала, что ей осталось всего чуть до того, чтобы он свернул ей шею. Аж руки чесались, еле себя сдерживал.