Вот снова я появился и опять толкаю общество вперёд. А что дальше? Впереди Европа с её грязью, антисанитарией и эпидемиями. Какую заразу мы можем там подхватить? И что тогда делать? Придётся, хочешь не хочешь, открывать прививки, антибиотики, что-то ещё.

Или смотреть, как гибнут люди. Хватит ли у нас на это сил и совести? Не знаю…

Пока просто надо жить и делать то, для чего сюда призван. Хоть какое-то слабое утешение, есть на кого переложить ответственность, на богов. Но прививки на всякий случай команде сделаем, зря, что ли, я сюда эти рюкзаки с набитым добром тащил? А там у супруги чего только нет. Жена на славу постаралась, собирая нас в дальнюю дорожку…

— Но ведь Синеус дошёл до моря на севере? Расширил границы своего княжества? Торговля идёт? Товары производят? Город расширяется, прирастает людьми? Значит, не всё так плохо? — пыталась утешить супруга в редкие моменты встреч.

— Дошёл-то он дошёл, а кто эти земли защищать будет? Новые крепости и заставы не ставят, дорог тоже нет. Хотя, может, ты и права, а я, как всегда, сгущаю краски и хочу всего сразу и много. Вот соберутся князья и поговорим, послушаем, что они думают, куда, в какую сторону смотрят. А торговля… Нового-то ничего не открыли, ни с кем не договорились. Так и продолжают работать с Даниэлем в Данциге и редко-редко заходят в Волин и Щецин. В основном всё по своим расходится. Не знаю…

— А волхвы? Религия? Храмы?

— Опять же, не знаю. Посмотрим.

— Давай ты не будешь дёргаться? Делай своё дело, и пусть всё идёт как идёт.

На том и остановились. И кто бы после этого говорил, что у женщин ум другой? Тот самый ум, который всем нужен! Который именно для выживания всего человеческого рода и приспособлен самой матушкой-природой.

Рано или поздно, но всё заканчивается. Подошла к своему завершению и наша подготовка к походу. Готовиться можно сколько угодно, от этого делу только польза, но время уходит. Что ещё задумают наши противники, неизвестно. Так что пора нам поторапливаться.

На прощальном совещании в Кроме Трувор ошарашил новым известием. Скорее, даже не известием, а своим распоряжением-просьбой. Настоятельной причём. Мне надо взять с собой Горивоя.

Озвучив своё пожелание, князь замолчал, испытующе глядя на меня, и я так же молчал в ответ, обдумывая услышанное только что предложение, перебирая в уме возможные плюсы и минусы этого назначения. Для чего нам навязывают Горивоя? Для контроля и присмотра, для более точного выполнения и устранения нависшей угрозы? Но! У безопасника бойцовские навыки уже не те. Значит, остаётся только контроль и присмотр за нами… или за мной? Так, скорее всего, будет правильно. Это что получается? До конца мне всё-таки не доверяют? Или просто перестраховывается князь?

Повисшая в комнате тишина давила на психику, молчание сгустилось до такой степени, что его можно было потрогать рукой, пощупать пальцами. Покряхтел Трувор, не выдержав сгустившегося напряжения, зашевелился на своём кресле, разрывая тишину. А что я сижу, голову ломаю? Можно же просто задать ему вопрос, спросить напрямую, в чём дело, в недоверии или в чём-то ещё?

— Зачем?

— Не для присмотра за тобой, не думай, — правильно понял меня князь, заметно радуясь хоть какой-то моей реакции. — У Горивоя опыта в тайных делах больше, сам знаешь. Вот он и поможет тебе, подскажет, где надо. Посоветует, в конце концов. Старшим всё равно ты остаёшься. Я бы с тобой и сам пошёл, да нельзя мне отлучаться, скоро братья прибудут.

— С братьями я бы тоже поговорил… — вымолвил, прокручивая в голове только что услышанный ответ. А что, пусть идёт с нами. Если командовать не будет, то польза от него будет ощутимая, это я ещё из прошлого похода знаю.

— Поговоришь ещё. А с Горивоем заодно и старую дружбу восстановите. А то что-то не заладилось у вас, и это мне не нравится.

Только и оставалось, что крякнуть с досадой на эти слова. А что отвечать-то? Про дыбу напомнить? Так не поймут. Хотя про дыбу я преувеличиваю. Никто меня туда не тащил, руки не заламывал, брали в основном нахрапом. Пытались взять… Не получилось. Потому, наверное, и сижу я тут, в компании князя и Горивоя, разговоры веду и на новое задание собираюсь, судьбу княжества спасаю.

— За супругу не переживай, поможем, присмотрим. А то предложи ей к нам в Кром перебраться. Пока тебя нет. Тут и веселее твоей боярыне будет, и спокойнее.

Ну да, спокойнее, кто бы говорил после всех этих покушений. Как будто просто так мне захотелось в море сходить, по дальним странам прогуляться. Делать мне там больше нечего, когда здесь столько недоделанных дел останется. Нет, пусть лучше у нас в крепости сидит, целее будет. Там и друзья надёжные, и Любава с Миленой есть. Как тогда меня супруга отшила, когда я вознамерился в их разборки вмешаться! Да и правильно, нечего мне в бабьи дела лезть, ещё и крайним запросто могли бы оставить. А подружиться они подружились, нашли общие интересы, опять же совместные дела объединили, заставили сначала как-то разговаривать, потом договариваться, затем обсуждать будущие проекты и планы. А там и в гости ходить начали друг к другу. Что одной стороне, что другой нашлось, что сказать или показать подругам.

И к местным реалиям супруга моя почти привыкла, уже утром на кухне к плите не становится. Хотя регулярно её посещает. Кухню то есть. С контролем. А как же иначе, хозяйка она или кто? Боярыня должна всё о своём хозяйстве и о своих людях знать. Этому тоже новые подруги научили. Так что теперь я спокоен. Что же князю-то ответить? А как есть, так и скажу, нечего тут политесы разводить.

— Я ей предложение твоё, конечно, передам, но вряд ли это будет уместно и правильно. У тебя тут то покушения происходят, то ещё что-либо. Пусть дома будет, целее останется.

— Эка ты сказал. Ну как знаешь, была бы честь предложена.

Обиделся всё-таки. Ничего, потом подумает и поймёт, что не мог я по-другому сказать.

Так на этом и закончили наш долгий разговор. Остался заключительный день на завершающую подготовку, и всё. В поход. Теперь бы как-то безболезненно с женой попрощаться. Болит сердце, ноет.

Через день, рано-рано утром, когда солнце только красило розовым цветом редкие облака над тёмной кромкой горизонта, наш струг оттолкнулся от причала. Опустились вёсла на воду, забурлили бурунчики под широкими лопастями, потекли за корму. С каждым новым взмахом ширилась пропасть между остающимися на берегу и уходящими в дальнее плавание. Последний взгляд на родные силуэты на оставшемся далеко за кормой причале, плавный поворот за острый мыс и стоящую на нём высокую серую башню. Всё. Теперь только вперёд.

Хлопнул над головой парус, распрямился, ловя свежий утренний ветер, зашипела под набирающим ход судном тёмная спросонок речная вода, сморщилась недовольно, побежала невысокой пологой волной к берегу. Я так и остался стоять на палубе, с упоением вдыхая прохладу речного воздуха, наслаждаясь ощущением летящего по речной глади чуть наклонившегося набок судна. Как же недавно и давно было подобное! Соскучился по стремительной воде, по морю, по тугим парусам.