«В твоем возрасте это уже как минимум странно, – раздраженно бросил ей Максим в пылу очередной ссоры. – Пора найти себе более подходящее занятие».

«А что же делают в моем возрасте? – не осталась в долгу Саша. – Вышивают крестиком?»

Правильный по представлениям Максима ответ повис в воздухе, так никем и не высказанный.

А потом была Москва, Войтех и настоящий вертолет. И вот там, на высоте в несколько сотен метров, захлебываясь восторгом от осознания того, что именно она держит в воздухе огромную неповоротливую машину, Саша вдруг поняла: ей всегда будет этого достаточно. Эмоции, приключения, адреналин – вот то, что делает ее счастливой. И что, конечно, совсем не делает счастливым ее мужа. Весь последний год она размышляла над тем, имеет ли право портить жизнь прекрасному человеку, так много для нее сделавшему. До этого момента у нее получалось оправдывать себя. Никто из них не был виноват в ее проклятии, а потому Максим мог разделить ее участь. Теперь же она поняла: страдать из-за этого будет он один. Ставшие почти привычными ссоры были тревожным звоночком, и Саша боялась дотянуть до того момента, когда они уже не смогут остаться в хороших отношениях. Потерять в лице Максима самого лучшего друга с десятилетнего возраста она боялась гораздо больше, чем остаться без мужа.

Максим, конечно же, подумал, что она уходит к кому-то другому. Под кем-то другим подразумевался, само собой, Войтех Дворжак. За все время их брака только к нему Максим ее ревновал. Однако когда она не собрала вещи и не побежала радостно на поезд в Москву, он пообещал подумать над ее аргументами. В какой-то момент Саше даже показалось, что он уже давно над ними думал, просто не мог и не хотел предлагать развестись первым, поскольку с его стороны это выглядело бы достаточно подло.

Приглашению в Прагу от Карела Саша невероятно обрадовалась, потому что это была отличная возможность сбежать на неделю из Питера. По ряду причин такой побег был ей в тот момент необходим.

Во-первых, расстаться с человеком, с которым прожила пять лет и которого все еще продолжаешь любить, оказалось не так-то просто. И три недели – это не тот срок, за который можно что-то изменить. Пять дней они спокойно жили в разных квартирах, лишь созваниваясь иногда, а затем наступал вечер пятницы. Максим приглашал ее куда-нибудь поужинать, а потом как-то так само получалось, что они ехали теперь уже к нему домой. В воскресенье вечером Саша говорила, что это неправильно, Максим с ней соглашался, и она снова уезжала к себе. До следующей пятницы. Поездка в Прагу позволяла провести несколько выходных вне Санкт-Петербурга, и за это время, возможно, избавиться от этой привычки.

А во-вторых, все стало намного хуже, когда об их предстоящем разводе узнали родственники и друзья. Никто не поверил в их обоюдное согласие расстаться. Все Сашины подружки хотели знать, кто «та стерва», из-за которой все произошло, наперебой предлагали ей услуги в вырывании патлов «этой дряни» и совали в руки визитки адвокатов, которые помогут отобрать у «этого козла» квартиру, машину и полцарства в придачу. Саша сначала пыталась их переубедить, не говоря всей правды, но это оказалось не так просто. Никто не верил, что она в здравом уме могла уйти от благополучного во всех смыслах мужа. Последней каплей стало высказывание одной из подружек.

«А я тебе давно говорила: рожай, – заявила та, – сейчас бы смогла добиться, чтобы он содержал и тебя, и ребенка до его восемнадцатилетия».

В тот момент Саша поняла, что никому ничего не докажет, но и слушать это не обязана, поэтому молча встала и ушла.

«Никому не интересны спокойные расставания по взаимному согласию, – философски заметил Максим, когда она пожаловалась ему. – Всем подавай скандалы и возможность покопаться в чужом грязном белье. Это дает людям возможность почувствовать себя счастливее и идеальнее, ведь это не с ними происходит. Либо смирись, либо возвращайся».

Возвращаться Саша не хотела, поскольку была твердо убеждена в том, что замалчивание проблемы не есть ее решение. После расставания отношения у них магическим образом наладились, но она понимала: это лишь иллюзия. Если она вернется, рано или поздно вопрос в различии характеров и жизненных приоритетов снова встанет ребром. Так уж лучше довести дело до конца сейчас, пока они оба еще молоды, и у Максима большие шансы найти себе ту, которая сможет подарить ему полноценную семью. Он этого заслуживает гораздо больше, чем кто-либо другой.

Но если с подружками можно было временно прекратить общение, то с родителями такой фокус не проходил. Они тоже не поверили в обоюдное добровольное решение. Правда, в отличие от подруг, винили во всем Сашу.

«Я всегда знала, что с этой пройдохой кашу не сваришь», – заявила Максиму его мать, ничуть не стесняясь стоящей рядом Саши. Его сестра придерживалась такого же мнения, и уже активно начала подыскивать старшему брату новую жену среди неустроенных подружек.

Сашин отец не разговаривал с ней уже неделю, как будто надеялся демонстративным молчанием заставить ее передумать. В упрямстве они оба походили на встретившихся на узком мосту ослов. Нейтралитета придерживались только ее мама и отец Максима, хотя и в их глазах Саша неизменно улавливала разочарование. Поэтому она была только рада уехать на какое-то время.

И только сейчас Саша наконец призналась себе, что в ее уходе от мужа виноваты не только ее проклятие и жажда приключений. Одной из главных причин стал тот, кто сидел сейчас рядом с ней, и ее чувства к нему. И Карел прав: что может быть хуже двух гордых идиотов?

– Вот сейчас я должна тебе что-то сказать, – неловко улыбнулась она.

Войтех заинтересованно посмотрел на нее, но сказать она ничего не успела: дверь спальни распахнулась, и на пороге появился Ваня, громогласно поинтересовавшийся:

– Пожелания по времени дежурства есть? И никто не видел, куда делись моя сестрица с Невом? Чего они все время шушукаются по углам, кто-нибудь в курсе?

Саша тихо чертыхнулась. Второй раз подходящего момента можно будет прождать долго, а потом так и не решиться на откровения. И если бы она верила в знаки, уже подумала бы, что это он и есть, просто принял вид Сидорова.

– Возможно, им есть о чем поговорить наедине, чтобы ты не мешал? – проворчала она, вставая с кровати.

Лиля незаметно исчезла из общей комнаты задолго до того, как из нее сбежал Войтех. И хотя все сошлись на том, что никто отныне не должен ходить по замку в одиночку, она все же сбежала на верхние этажи, которые они проверили еще накануне. Здесь она чувствовала себя в достаточной безопасности, а также могла какое-то время побыть в одиночестве. Ей настоятельно требовалось несколько минут не видеть ни представителей Пражского филиала, ни собственных друзей. В одной комнате с теми и другими она чувствовала себя перегретой железкой на наковальне, над которой уже завис молот.

Она не боялась, что Страх вольно или невольно выдаст ее Войтеху и остальным. У того хватало причин держать язык за зубами. Гораздо больше ее тревожили его напряженные, полные подозрительности взгляды, которые она то и дело ловила на себе. Никто в Московском филиале не следил за ее работой. Это перестали делать еще после истории с питерским некромантом, убедившись в ее преданности и квалификации. Все полагались на ее отчеты, а потому она могла подавать информацию так, как считала нужным и безопасным. И только перед куратором она один раз не сдержалась и выдала свою привязанность к людям, которые не должны были становиться ей близкими. Потом ей удалось убедить его в том, что этот момент слабости больше не повторится.