– Ари… – хрипит чужой голос. Существо вертит головой, переминаясь на согнутых ногах. – Ари, Ари…

Меня вновь пронзает леденящий ужас. Кошмары в моей семье реальны. Вот их воплощение. Передо мной. Живое, стонущее, словно умирающее животное.

– Тетя Норин… – шепчу я, отлипая от стены. Ноги подкашиваются. – Что с тобой? Боже, что с тобой?

– Нет, – шипит существо.

– Не понимаю.

– Нет.

– Господи, пожалуйста, тебе нужен врач! Твои руки, Норин, тебе нужна помощь! – Осторожно делаю шаг, затем еще один. Тетушка забивается в угол, а я чувствую, как по моим щекам текут слезы. Этого не может быть. Это не может быть реальностью, не может! – Прошу тебя, Норин, ты должна пойти со мной, ты должна…

Безумный взгляд существа останавливается на моих пальцах, коснувшихся грязных лохмотьев на его плече. Тяжело дыша, Норин растягивает потрескавшиеся синие губы в звериный оскал, обнажив окровавленные зубы.

– Он ждет тебя, – хрипит тетушка и вдруг набрасывается на меня. Из ее горла вырывается животный рык, окровавленные пальцы с вырванными под корни ногтями впиваются в мои плечи. Она жестко отталкивает меня назад, впечатывает в стену и начинает размахивать руками, словно лезвиями, врезающимися в мое лицо, шею, руки. Кричу, а она смеется, позволяя кровавым каплям стекать по узкому подбородку. Жуткий хохот отражается от стен, разносится по комнате и врезается в меня стрелами, и я ничего не могу поделать. Горло дерет от боли, лицо горит от ран, и я ощущаю, как грудь у меня разрывается на миллионы осколков от пронзительного, истошного крика!

– Нет… нет, пожалуйста! – закрываю залитое слезами лицо и сползаю по стене на пол. Монстр, только внешне похожий на мою тетю, рычит прямо над моей головой.

– Норин! Остановись! – раздается крик.

В ту же секунду когти тетушки перестают хлестать по моим зудящим рукам, и я в ужасе открываю глаза, вжавшись в стену с такой силой, что сводит тело.

– Нет, Норин. Посмотри на меня! Это не ты. Посмотри на меня!

Пытаюсь рассмотреть, кому принадлежит голос. Сквозь мутную пелену слез вижу, как Мэри-Линетт хватает изувеченные руки сестры и трясет ее, повторяя:

– Норин! Норин!

Моргаю. Моргаю еще раз и неожиданно осознаю, что должна бежать.

Да. Бежать.

Прямо сейчас.

Бежать.

Ноги не слушаются меня. Тело словно ватное. Спотыкаюсь на первой ступеньке, но все же поднимаюсь. Нужно идти. Туда, вверх, к свету. Стискиваю зубы с такой силой, что, кажется, они вот-вот раскрошатся.

– Ари! – слышу я за спиной. – Нет, Ари, не уходи!

Плевать. Плевать! С неимоверным усилием переставляю ноги.

Наконец я в коридоре. Свежий воздух придает мне сил, и я уже бегу к двери. Но ведь мне некуда идти! Некуда! Что мне делать?

Слезы застилают глаза. Бегу наугад, не разбирая дороги. Подальше от этого проклятого дома. От монстров. От всего этого ужаса!

Что это было? Что это, черт возьми, было?! Больше не в силах сдерживаться, рыдаю в голос. Плечи ходят ходуном. Дьявол! Я сошла с ума? Ничего не было! Ничего.

Я вдруг понимаю, что оказалась у дома Нортонов. Постучаться? Я вся в крови. Что они подумают? К черту, мне все равно некуда идти. Меня трясет. Боже. Открывайте. Хэйдан. Пожалуйста.

Стучу сильнее. Ну же! Хэрри!

Наконец дверь открывается. На пороге стоит Мэтт. Видимо, он собирался что-то сказать, но так и застыл, раскрыв рот и округлив синие глаза.

– Ари…

– Мне некуда идти, – рыдаю я. – Некуда!

– Что стряслось? – Мэтт обнимает меня за плечи и, приподняв мой подбородок, смотрит в глаза. – Что с тобой? Кто это сделал?

Слезы душат меня, все тело трясет в истерике. Поняв, что ответа он не услышит, пока я не успокоюсь, парень крепко прижимает меня к себе, а я вцепляюсь в его футболку, как в нечто жизненно важное. Рыдания постепенно стихают. Ноги подкашиваются. Нет больше страха. Я вдруг чувствую себя непоправимо разбитой, сломанной, как ветка.

– Идем, – шепчет Мэтт, поглаживая меня по волосам. – Я отведу тебя домой.

– Нет! – восклицаю я и отпрыгиваю в сторону. Я сгибаюсь, будто подстреленный зверь. – Нет. – Гляжу на небо. – Не домой.

Мэтт больше ничего не говорит. Молча обнимает меня и проводит в дом.

Я сижу, уставив неподвижный взгляд в пространство. Порезы и ссадины горят от лекарств, которыми Хэйдан обрабатывает мои руки.

Что это было? Я действительно видела то, что видела, или просто сошла с ума?

– Не могу поверить, что это сделала твоя тетушка, – снова повторяет Хэрри и морщит вспотевший от усердия лоб. Вид у него оторопелый. – Как она могла, Ари? Раны очень глубокие.

– Это была не она, – отрешенно отвечаю я. – Не тетя Норин.

– Но ты сказала…

– Я помню, что я сказала. Это были ее глаза, ее руки, и все же это была не она.

– Нужно рассказать шерифу, – решительно заявляет Мэтт. – Слышишь?

– Слышу.

– Ты расскажешь?

Поворачиваю голову. Стены небольшой комнаты завешаны плакатами. Мебели совсем немного: стол, стул и черный комод. Встречаюсь взглядом с Мэттью.

– Нет. Не расскажу.

– Но почему, Ари?

Хэйдан устало бросает окровавленную вату в тарелку с остывшей водой и снимает очки.

– Она накинулась на тебя, как одержимая, да? Я понимаю. Я ее уже видел такой.

– Что значит одержимой? – горячо восклицает Мэтт. – Это невозможно!

– Тогда что, по-твоему, произошло? – Хэйдан смотрит на брата и передергивает плечами. Очки нелепо дрожат в его пальцах. – Мы не можем отрицать очевидное. Ари и я видели одно и то же. Думаю, Норин Монфор – больна. Или это не болезнь, а нечто иное, от чего ты так рьяно открещиваешься. Мэтт, теперь это не «мои галлюцинации».

– А что это теперь?

– Это реальность.

– Чушь! Бесы? Вы шутите, – Мэтт нервно потирает переносицу и улыбается. – О чем вы говорите? Что бы ни произошло в подвале, этому есть рациональное объяснение.

– И какое? – спрашиваю я, бессильно опустив плечи. Внутри пусто, холодно. Мне не страшно. Мне больно, и эта боль особенная. Она тянется вдоль всего позвоночника тонкой нитью. Мэттью подходит ближе, словно чувствует, что я вот-вот взорвусь. – Все в этом городке только и делают, что шепчутся за моей спиной, – хриплю я срывающимся голосом. К глазам подступают слезы. – И теперь я знаю, что они правы. Слухи, предрассудки. Все это реально.

– Твоя тетушка больна, Ари! – Мэтт сжимает мои ладони. – Ей нужна помощь врача, а не священника.