– Но она…

– …жертва, борющаяся за свое тело и свой разум.

– Не понимаю.

– Да, Норин никогда бы не причинила тебе вреда, но порой у нее не хватает сил… Иногда он пробирается в ее голову, и как бы сильно она ни сопротивлялась, он берет верх.

– Кто – он?

Тетя Мэри медлит с ответом, смеривая меня странным взглядом.

– Кто? – настаиваю я. – Чего ты боишься? Она… – горло перехватывает спазм, – одержима?

– Ее контролируют силы извне.

– И как я могу быть уверена, что прямо сейчас эти «силы» не взяли над ней верх?

– Думаю, на этот раз он просчитался, – невесело усмехается Мэри-Линетт, и я вдруг замечаю, как в ее глазах вспыхивают искры. – Он рассчитывал, что сломит ее. Но ошибся. Теперь она ненавидит себя так люто, что будет бороться еще отчаяннее.

– О ком ты говоришь? Кто ее контролирует?

– Тот, кому подчиняются все ведьмы, моя дорогая, – выдыхает тетя, – Дьявол, Ари. Он самый.

Я застываю от неожиданности. Она сказала слово на букву «В». Она сказала «ведьмы». А потом, видимо, решила добить меня и про Дьявола еще что-то сказанула. Отлично!

Не помню, как мы добрались до дома, как я оказалась за кухоным столом, сжимая в пальцах горячую кружку чая с мятой. Ничего не понимаю.

Норин тоже здесь. Я думала, мы должны поговорить. Выяснить отношения, определиться, как жить дальше, после того как она едва не разодрала меня в клочья. Но теперь я понимаю, что все это такие мелочи! У нас на повестке дня целый Армагеддон, кажется. Куда уж до обычных семейных скандалов? Кто-то бьет посуду, а мы бьем друг друга о стену. Вполне нормально.

– Ари, наша семья немного не такая, как остальные.

О боги, меня сейчас стошнит.

– Немного? – тихо переспрашиваю я, барабаня пальцами по кружке.

– Достаточно, – ровным тоном отвечает тетя Норин. Я гляжу на нее и никак не могу смириться с тем, что еще в обед она сидела внизу в подвале и срывала зубами ногти со своих пальцев.

– Мы унаследовали от предков одну особенность.

– К сожалению, она передается всем без исключения.

– Особенность?

– Да.

– Очень удобное определение, – я уже ни черта не понимаю. Смотрю на тетушек и широко улыбаюсь. Так широко, что сводит скулы. – И что же это за особенность?

Мэри-Линетт покачивает головой:

– Предрасположенность к магии.

– Еще одно умное слово. Пред-рас-по-ло-жен-ность.

– Я просто пытаюсь говорить понятно.

– Ты несешь полную околесицу, тетя Мэри. Говорите как есть, и все! Ведьмы существуют. Да или нет?

– Да, – кивает Норин.

– Видите, это совсем не сложно, – Боже, боже, я в дурдоме. Дышать нечем. О чем мы тут вообще разговариваем? Я сейчас грохнусь в обморок. – И я тоже ведьма?

– В седьмом поколении.

– Ого. Я должна обрадоваться?

– Для ведьмы это престижно.

– Так выпьем за это! – поднимаю кружку остывшего чая и пью так жадно, что едва не давлюсь. К счастью, мне не суждено умереть от этого травяного пойла.

– Ари, – тетя Норин придвигается ко мне поближе, – мы понимаем, что тебе страшно, что ты ненавидишь нас и это место. И поверь, мы всячески пытались оградить тебя…

– Но от природы не убежишь, – перебивает сестру Мэри-Линетт. – К сожалению.

– То есть вы обманывали меня.

– Защищали.

– Нет, нет. Вы лгали! Как и моя мама. Как бабушка.

– Ари…

– Как вы вообще могли скрывать такое? – возмущенно взмахиваю руками. – Я жаловалась вам на то, что прохожие на меня косо смотрят, а вы прикидывались невинными овечками и хлопали ресницами, будто я сбрендила.

– Так было нужно, Ари.

– Ну что за чушь? Давайте вы будете начинать фразы, а я заканчивать.

– Послушай, мы не говорили правду, чтобы…

– …уберечь меня.

– Ари, это совсем…

– …не смешно.

– Ты можешь выслушать? От этого зависит…

– …моя жизнь, ваша жизнь, жизнь всего, мать его, человечества! Брать выше? Или ограничимся маленьким всемирным апокалипсисом?

– Господи, Ариадна, ты такая же, как и…

– …моя мать.

– Нет, – Норин сердито хмурится. – Как и наша мать. Не хочешь никого слушать. Сначала спрашиваешь, а потом затыкаешь уши.

– Я вообще могу встать и уйти, потому что вы пугаете меня!

Боже, это невыносимо! Неужели они действительно не врут, и мы… кто? Ведьмы?

– Вы должны были сразу во всем мне признаться.

– Это не так просто, – рисуя пальцем на столе невидимые узоры, шепчет Мэри. – В большинстве случаев людей, говорящих о ведьмах, принимают за сумасшедших.

– Я и сейчас не считаю вас нормальными.

– Ты видела меня, – ледяным тоном произносит Норин и поджимает потрескавшиеся губы. – Теперь ты вынуждена поверить. Разве захотела бы ты слушать нас при других обстоятельствах? Нет, и я бы все отдала, чтобы ты ничего не узнала об этом мире. Но уже поздно что-либо менять.

– Если ты ничего не знаешь о темной стороне, она ничего не знает о тебе.

– Ты видишь демонов, они видят тебя, – шепчет Норин. – Не бывает исключений.

– Я не понимаю.

– Хм… – Мэри задумчиво потирает подбородок, – таких, как мы, много, Ари. Просто кто-то проявляет свой дар, а кто-то даже не подозревает о нем. Пока ты не знаешь о своих способностях, Хозяин не подозревает о твоем существовании.

– Выходит, я могу и дальше жить, как нормальный человек?

– Попробуй, – криво улыбается тетя Норин. – Не припомню, чтобы ведьме из нашей семьи удавалось долго от него прятаться.

– Получается… – сглатываю я, – у вас есть способности?

– Что-то вроде того.

– И какие же?

– Норин – целитель, – гордо отвечает тетя Мэри, однако сестра лишь медленно покачивает головой.

Вид у Норин измученный. На лице кровоподтеки. Руки, как и у меня, забинтованы.

– Куда важнее проклятье. Оно у каждого свое, моя дорогая, – тетя Норин смотрит мне прямо в глаза. – У всего есть оборотная сторона, Ариадна. Там, где свет, есть тьма. Там, где добро, есть зло. Он даровал нам силы, но сковал наказанием.

– Каким еще наказанием?

– В нашем мире свои правила. И ты обязана их придерживаться. У каждой из нас есть дар, за который мы расплачиваемся всю свою жизнь. Люцифер питается нашей силой, он посвящает в свою веру каждое магическое существо, чтобы жить за его счет.