— Это приказ, леди Титанос, — произнес король, обращаясь ко мне по всей форме. — Вы сделаете все, что от вас потребуется, и будете старательны и во всем послушны.

Королева Элара уставилась на меня своими бледными глазами.

— Вы будете жить во дворце. Такова традиция в отношении всех девушек, предназначенных в мужья отпрыскам королевского дома. Каждый ваш день будет расписан по минутам. Об этом позабочусь лично я. Вас будут обучать всему тому, что может вам понадобиться. Вас надо сделать хотя бы немного… — Несколько секунд королева подбирала подходящее слово, а потом закончила: — Приемлемой.

Не хочу задумываться, что это могло означать.

— За вами будут следить, — продолжала королева. — С этого момента ваша жизнь держится на острие ножа. Один неправильный шаг, одно неосторожное слово — и вы очень об этом пожалеете.

Мне стало трудно дышать, словно я уже ощущала, как король с королевой стягивают мою шею стальной цепью.

— А как же моя жизнь?

— Какая жизнь? — воскликнула королева. — Девочка! Ты очертя голову бросилась в новую жизнь. Это воистину чудо!

Кол зажмурился так, словно смех королевы причинял ему нешуточную боль.

— Она о своей семье… У Мары… девочки есть семья…

Гиза. Мама. Папа. Братья. Килорн. Они крадут у меня мою жизнь.

— А-а-а… — в приступе раздражения откинувшись на спинку трона, произнес король. — Мы выделим им такое вспомоществование, что они и слова никому не скажут.

— Я хочу, чтобы моих братьев вернули с войны домой, — наконец сказала я хоть что-то «в тему». — А моего друга Килорна Уоррена… Пусть за ним не придет легионер.

Тиберий ответил тотчас же, не задумываясь. Судьба нескольких солдат из красных ничего для него не значила.

— Да будет так.

Прозвучало это скорее как оглашение смертного приговора, чем как королевская милость.

Глава 9

Леди Марина Титанос, дочь леди Норы Нолле Титанос и лорда Этана Титаноса, генерала Железного легиона, наследница дома Титанос. Марина Титанос. Титанос.

Новое имя эхом повторялось в моей голове, пока горничные из красных подготавливали меня к предстоящему выходу. Три девушки действовали быстро и слаженно. Между собой они не разговаривали, даже ничего у меня не спрашивали, хотя наверняка их распирало любопытство. Я вспомнила: «Ничего никому не говори». Им запретили со мной разговаривать и, без сомнения, строго-настрого запретили рассказывать обо мне посторонним. Категорически запрещено рассказывать о странностях, красных странностях, которые они наверняка могут заметить.

В течение долгого времени, показавшегося мне несусветной мукой, девушки старались сделать из меня «приемлемую». Они мыли меня в ванне, наносили на кожу краску и макияж, короче, превращали в дуру, которой мне полагалось быть. Хуже всего было с макияжем. Мою кожу намазали белесой пастой. Три баночки на меня извели. Серебристой, влажной на ощупь мазью покрыли лицо, шею, ключицы и руки. В зеркале я видела, как цвет жизни меня покидает. До меня дошло, что этот макияж должен скрыть природный розовый оттенок моей кожи, мою красную кровь. Отныне считается, что я серебряная, и я выгляжу как серебряная. Бледная кожа… темные глаза и губы… Я казалась себе холодной и жестокой… Лезвием бритвы… Я выглядела как серебряная. Я была красавицей. Я ненавидела то, чем стала.

Как долго это продлится? Как долго продлится обручение с принцем? Даже мне все это казалось полной чушью. Никто из серебряных, никто в здравом уме не возьмет меня в жены, особенно принц Норты. Усмирение мятежа и попытка скрыть мое истинное происхождение ничего не объясняют.

Тогда в чем же причина?

Когда горничные облачили меня в платье, я почувствовала себя трупом, который нарядили перед похоронами. Я понимала, что это недалеко от истины. Девушки из красных не выходят замуж за серебряных принцев. Я никогда не буду носить на голове корону, не сяду на трон. Что-то произойдет, скорее всего несчастный случай. Ложь меня возвеличила, ложь меня со временем и погубит.

Платье темно-пурпурного цвета усыпано серебром. Материя шелковая, украшенная полупрозрачными кружевами. «У всех домов есть цвета», — вспомнила я, думая о разноцветных, словно радуга, благородных семействах. Должно быть, цвета дома Титанос, мои цвета, — пурпурный и серебристый.

Когда одна из горничных потянулась к моим сережкам, пытаясь отобрать последнее напоминание о прошлой жизни, меня охватил безотчетный страх.

— Не тронь!

Девчонка отскочила от меня, быстро-быстро моргая глазами. Две других замерли на месте.

— Извини.

Серебряная никогда не извиняется. Откашлявшись, я немного успокоилась.

— Оставьте серьги, — мои слова прозвучали твердо и властно. — Все остальное меняйте, но только не серьги.

Три дешевых металлических украшения, каждое — подарок брата, останутся при мне.

— Этот цвет вам идет.

Я развернулась. Горничные одновременно присели в реверансе. За ними стоял Кол. Теперь я порадовалась тому, что макияж покрывает мои зардевшиеся щеки.

Принц сделал рукой порывистый жест, и горничные быстрехонько устремились прочь, как мышки от кота.

— Я не особенно разбираюсь во всех этих королевских делах, но уверена, что быть здесь… в моей комнате… вам не положено.

В свои слова я вложила столько презрения, сколько могла. В конце концов, его вина в том, что я в это вляпалась.

Принц сделал несколько шагов в мою сторону. Я отступила на шаг и оказалась на подоле собственного платья. Или я буду стоять на месте, или упаду. Не знаю, что хуже.

— Я пришел извиниться. При посторонних это невозможно.

Принц остановился, заметив, что мне не по себе. По его щеке пробежал нервный тик. Кол осмотрел меня с ног до головы, должно быть вспоминая беспомощную девчонку, которая недавно пыталась обворовать его. Теперь я совсем не была на нее похожа.

— Извини, что вовлек тебя во все это, Мара.

— Марина. — Имя прозвучало как-то фальшиво. — Теперь меня так зовут.

— Мара — вполне подходящее прозвище.

— Я не думаю, что нечто во мне можно назвать подходящим.

Кол еще раз пристально меня оглядел. Кожа моя запылала под макияжем.

— Как тебе Лукас? — спросил он, отступив от меня на шаг.

Очень любезно с его стороны.

Стражник из дома Самос, первый нормальный серебряный, с которым я здесь познакомилась.

— Ничего… мне так показалось.

Королева его точно от меня отдалит, если узнает, как любезно Лукас со мной обходился.

— Лукас — хороший человек. Его родственники считают его слабаком из-за излишней, по их мнению, доброты.