- Приветствую вас на борту плавучего ресторана "Биржа", - сказал он глубоким баритоном, изобиловавшим чарующими интонациями.

- Добрый вечер, - ответил Артур, галантно держа меня под руку, - мы хотим поужинать в спокойной обстановке. Надеюсь, оркестра у вас нет?

- Ни в коем случае, - голос метрдотеля наполнился ласкающим слух бархатом и доверительно перешел из баритона в бас, - те, кто постоянно приходит к нам, знают, что на борту "Биржи" всегда тишина и покой.

- И никаких цыган, медведей и русских гангстеров? - недоверчиво поинтересовался Артур.

- Никогда.

На лице эскадренного метрдотеля появилось гордое выражение.

- Ну, тогда мы хотим сесть… - Артур посмотрел вокруг, - вон за тот столик. Он свободен?

- Конечно! Прошу вас.

И метрдотель, делая любезные жесты и принимая изысканные позы, проводил нас к столику.

Мы сели напротив друг друга, и тут же перед нами появился роскошный бювар, вполне подходивший для того, чтобы вложить в него, например, договор о вечном мире и сотрудничестве между Китаем и Канадой.

Открыв бювар, Артур сказал:

- Только последние хамы дают дамам читать это. Я сам закажу для вас еду и питье. Согласны?

- Согласна, - ответила я, - но только пусть сразу принесут сигареты. Обычные "Мальборо".

Метрдотель почтительно стоял в двух шагах и, услышав мою реплику, что-то прошептал в воротник. Секунд через двадцать около столика из воздуха образовался молодой официант в белых чулках, синих бархатных панталонах до колен и в сюртуке. Он положил передо мной сигареты, подвинул поближе пепельницу и исчез так же, как и появился.

- Вино… Красное "Кьянти", - произнес Артур.

Его слова вдруг больно ударили меня в самое сердце.

Красное "Кьянти"…

Именно это вино я пила в тот самый вечер, когда Максима…

- Нет, - быстро ответила я, чувствуя, что вот-вот заплачу, - ни в коем случае. Просто - коньяк.

Артур внимательно посмотрел на меня и сказал метрдотелю, не поворачивая головы:

- Бутылку "Рэд Лэйбл". Овощи. Мясо по-гренадерски. Лимон. Гранатовый сок.

Выслушав заказ, мэтр снова зашептал в воротник.

Я,стараясь, чтобы руки не дрожали, достала из пачки сигарету, прикурила от зажигалки, которую мне поднес Артур, и жадно затянулась.

Артур тоже закурил, и, одновременно выпустив дым в небо, мы молча посмотрели друг на друга. Артур был серьезен, я - тоже.

Наконец Артур едва заметно улыбнулся углом рта и сказал:

- Да-а-а…

- Что - да?

- Сейчас мы немного выпьем, совсем чуть-чуть, а потом вы расскажете мне, что с вами происходит. Хорошо?

Я почувствовала, что мне и на самом деле нужно поделиться с кем-то. Одной - трудно. Очень трудно…

Официант принес "Рэд Лейбл", лимон и сок.

- Мясо чуть позже, - доверительно сказал он, - еще не готово.

Артур кивнул и налил по чуть-чуть виски в широкие и низкие стаканы толстого стекла. Взяв свой, он посмотрел на меня, затем сделал строгое лицо и сказал генеральским голосом:

- Ну, за знакомство!

Я невольно улыбнулась - так похоже у него вышло - и ответила: -Да, за знакомство.

Мы выпили, и я почувствовала, как жидкий огонь загорелся в моей груди.

- Сколько градусов? - поинтересовалась я.

- Не знаю, - Артур пожал плечами и, взяв бутылку, прочитал, - сорок семь.

- Ого! Я никогда еще не пила такую крепкую штуку…

- Это разве крепкая, - Артур пренебрежительно повертел бутылку в руке и поставил ее на место, - вот, помнится, сидим мы с господами офицерами в окопах, через пять минут в атаку идти, и разливаем чистый спирт. А французы на той стороне горланят - рус, сдавайсъ!..

- Какие французы? - удивилась я.

- Обыкновенные, французские, армия Наполеона. Да вы, наверное, слышали эту историю - там еще деревенька была - называлась… дай бог памяти… А! Ватерлоо!

Мне стало смешно, и я сказала: -А там случайно среди ваших такого Чапаева не было?

- Как же не было - обязательно был! Но его за два дня до того в Корею отправили. Сидней брать.

Я расхохоталась и почувствовала, что мне стало легче.

Артур пожал плечами и неодобрительно сказал:

- И ничего смешного, между прочим. Не буду рассказывать.

- Нет, Артур, рассказывайте, у вас так здорово получается.

Он сделал вид, что решает, говорить дальше или нет, потом улыбнулся и сказал:

- Ну, может быть, я потом вам еще что-нибудь расскажу… А пока расскажите-ка вы мне. Расскажите о себе.

Он налил нам еще по столовой ложке виски и стал болтать и нюхать свой стакан.

Я тоже понюхала виски, и оно мне не понравилось.

Оно…

- А интересно, - задумчиво сказала я, - вот я, к примеру, Университет закончила, факультет журналистики, а до сих пор не знаю, виски - это "оно" или "он"?

- Безусловно - "он", - уверенно сказал Артур.

- А почему?

- Ну как же… Крепкий, сильный, настоящий мужской напиток. Спирт - тоже мужчина.

- А как же водка? Она тоже крепкая и сильная, однако - женского рода.

- Она, как и женщины, губит мужчин. Поэтому - "она".

- А виски, стало быть, не губит?

- Губит, но не так коварно. И вообще - вы, Лина, зубы мне не заговаривайте. Я с интересом жду вашего рассказа о себе.

Я глотнула мужского виски и, закурив, сказала:

- Собственно, рассказывать особенно нечего. Мне - двадцать восемь лет. Обыкновенная благовоспитанная девушка из хорошей семьи…

Артур фыркнул, и я нахмурилась.

- Попрошу не перебивать.

Он поднял ладони - дескать, молчу.

- Из хорошей семьи. Несмотря на выдающуюся красоту и привлекательность, по рукам не пошла и в порочных наклонностях не замечена. Скромна, образованна, начитанна, что еще… Про Университет я уже сказала. Добрая, честная, вежливая.

Артур помял рукой лицо, сдерживая улыбку, и сказал:

- Вы забыли сказать - скромная.

- Скромность - последнее украшение ничтожества, - ответила я.

- Интересное замечание, - удивился Артур, - кто это сказал?

- Это я сказала. Артур развел руками:

- Тогда ко всем вашим достоинствам нужно добавить еще и незаурядное остроумие. Остроумие - это острота ума.

- Добавьте, - согласилась я. Артур закурил и, помедлив, спросил: