— Мне хотелось бы прочесть материалы расследования.

— Дело довольно быстро закрыли. Сочли, что она исчезла по собственному желанию.

— А ты-то откуда знаешь? — удивилась Чарли.

Микке покачал головой.

— Ну вот, теперь ты и это обращаешь против меня — что я даю тебе ответы на твои вопросы.

— Мне просто показалось немного странным, что ты об этом знаешь, — уточнила Чарли. — В смысле — это ведь было очень давно. Ты тогда только на свет родился.

— Моя родня живет здесь уже многие поколения, я знаю почти все, что произошло с тех пор, как мама моей бабушки была маленькой.

— Но летом те события не всплыли.

— Очень даже всплыли, — возразил Микке. — Многие вспоминали и обсуждали.

— А почему я об этом не слышала?

— Вероятно, они обсуждали это не с тобой. А с полицейской точки зрения эту историю сочли нерелевантной в поисках Аннабель. Так в конце концов и оказалось.

— Но ведь это означает, что была еще одна пропавшая девушка! — воскликнула Чарли.

— Смерть Аннабель, вероятнее всего, наступила в результате несчастного случая, — сказал Микке. — А пропавшая…

— Франческа, — подсказала Чарли. — Франческа Мильд.

— Да, точно. Так вот, говорят, она страдала серьезной депрессией — и это свидетельствует в пользу того, что она покончила с собой.

— Тогда почему ее не нашли?

— Всех деталей я не знаю, — ответил Микке, — но мне кажется, что семья даже не верила в ее смерть — считали, что она просто сбежала. Они люди обеспеченные — может быть, у нее было достаточно денег, чтобы начать новую жизнь в другом месте?

— Ты-то сам в это веришь?

— Честно говоря, я над этим особо не размышлял. Почему бы тебе самой не посмотреть дело?

— Потому что оно закрыто, — вздохнула Чарли.

— Попроси допуск, зайди в архив и открой дело. В смысле — если это для тебя так важно.

— Я в отпуске, — ответила Чарли.

— Сейчас?

— Ну да, а что тут такого?

— Я просто подумал, что время отпусков миновало, так что ты, вероятно, опять набедокурила, — произнес Микке с ухмылкой.

— Ты о чем? — спросила Чарли, хотя прекрасно знала ответ.

То, что она занималась сексом с Юханом, конечно же, дошло и до ушей Микке.

— Спокойно! — проговорил Микке, поднимая ладони. — Я никого не осуждаю. Хотя мне и кажется, что ты могла бы выбрать кого-нибудь другого, а не журналиста. В пабе было немало других мужиков, которые бы не струсили…

— Брось, — отрезала Чарли. — Пока это не влияет на мою работу, я могу спать, с кем пожелаю.

— Ясное дело, — ответил Микке.

Глаза у него сверкнули.

— О чем ты, собственно, думала? — продолжал он. — Как ты могла проболтаться журналисту?

— Сведения пришли с другой стороны, — ответила Чарли. — Проболтался кто-то другой.

— Откуда ты знаешь, что это кто-то другой?

— Я доверяю этому журналисту.

Микке расхохотался. Потом извинился и сказал, что ему просто забавно слышать в одном предложении слова «доверять» и «журналист».

Чарли пришлось собрать волю в кулак, чтобы сохранить спокойствие.

— Почему тебя так взволновало это старое дело? — спросил Микке. Он откинулся назад на стуле и заложил руки за голову.

— Меня интересуют старые нераскрытые дела, — ответила Чарли. — Но я уже поняла, что ты ничем не можешь мне помочь. Извини, что помешала.

Сделав глубокий вздох, она заставила себя по крайней мере предпринять попытку смягчить его.

— Я знаю, что летом вела себя несдержанно по отношению к тебе, но…

— Несдержанно? Ты вела себя высокомерно, грубо и…

— Я сожалею, — сказала Чарли. — Видимо, такой у меня характер. Но я должна тебе сказать — меня и вправду впечатлила та огромная работа, которую ты проделал во время поисков Аннабель.

Микке снова улыбнулся, но на этот раз без дурашливости. Неужели его так легко обмануть?

— Мне было проще, — ответил Микке. — Я знаю эти места и людей, что здесь живут.

— Да, ты действительно знаешь эти места, — кивнула Чарли. — И местность, и ее историю. Поэтому-то я и хотела спросить тебя.

«Черт, — подумала она. — Я ведь начала с того, что хочу поговорить с Улофом». Но, кажется, Микке уже забыл об этом, так что она продолжала:

— Я понимаю, что ты не можешь мне помочь, но попытаться стоило.

— Посмотрим, что я могу сделать, — проговорил Микке. — Дай мне время подумать.

Поль сидит под Плакучей Ивой — с книгой, подтянув под себя ноги. Я спрашиваю, что он читает, и он отвечает — французского философа-позитивиста. Я говорю, что хочу узнать побольше — если я что-то в этой жизни и люблю, так это позитив.

Поль смеется, загибает уголок страницы, закрывает книгу и начинает рассказывать. Я рассеянно слушаю, как он описывает взгляд этой концепции на проявление доброй воли — по мнению позитивистов, человек сам творит свое будущее. Мне это не кажется особо позитивным. Я испытывала бы меньше страха перед будущим, если бы оно было предопределено и вся ответственность не лежала на мне. Но тут Поль начинает говорить о восприятии времени. Время — это не прямая линия и не точки, сменяющие друг друга, оно больше похоже на поток, в котором сливаются разные части.

— Продолжай, — прошу я, когда Поль умолкает. — Расскажи еще.

— Тебе интересно?

Я киваю.

— Каким ты видишь время? — спрашивает Поль. — Оно у тебя линейное или движется по кругу?

— Много кругов, — отвечаю я и закрываю глаза. — Все без конца крутится.

Поль говорит, что и у него так же.

— Это почти как с космосом, — говорю я. — Голова кругом идет.

— Меня пугает космос, — говорит Поль.

— Почему?

— Потому что можно сойти с ума, если много о нем думать — у него нет ни начала, ни конца. Это пугает.

— Или дает спокойствие, — говорю я. — Спокойствие от осознания, что ты — всего лишь маленькая точка среди всего этого огромного и непостижимого, и ничто на самом деле не имеет значения.

Чарли плюхнулась на водительское сиденье. Сделав глубокий вдох, достала мобильный телефон и позвонила Юхану. Он снял трубку еще до того, как отзвучал первый звонок.

После нескольких дежурных фраз Юхан извинился за то, что так быстро ушел в прошлый раз.

— Ничего страшного, — заверила его Чарли. — Я звоню потому, что…