– Я в порядке, – огрызнулся Ричард.

– Да, и потому ты мечешься, как кот с подожженным хвостом, – отрезала Анжелина. – Сядь, и не думай о плохом. Она справится.

Из Ричарда словно воздух выпустили.

– Это так заметно?

– Мне – заметно. Думаю, и вирмане тоже заметят. Я хотела пойти, поддержать Тиру, но если ты будешь вести себя, как сейчас…

Ричард стиснул пальцами виски.

– Анжи, я не знаю, что мне делать. Я люблю ее, понимаешь?

– Понимаю. Но лучшее, что ты можешь сделать сейчас – это показать, что в нее веришь.

– Трое мужчин. Трое воинов, которые раньше начали сражаться, чем она появилась на свет.

– Богам угоден поединок в круге до первой крови, я спрашивала Брана. Ореховыми прутьями огораживается круг, в него заходят люди, потом круг замыкается. Они с мечами, но без кольчуг. Тира наоборот, в кольчуге. Она должна продержаться против троих, и либо вытеснить их из круга, либо царапнуть. Она женщина, поэтому ее не будут стремиться убить, поверь.

– А сколько бывает несчастных случаев?

– Погибнуть можно и как бедная Алия. Олав пока молчит?

– А Бран? – отпарировал Ричард, но увидев несчастные глаза Анжелины, смягчился. – Прости, сестренка. Я волнуюсь и срываюсь на всех.

– Знаю… Бран пока молчит. Ричард, тебе повезло больше.

– Почему?

– Ты нравишься Тире. А кирии свободны в выборе мужчин. У вас могут остаться хотя бы воспоминания о любви, а если повезет – то и ее плод, наследник Эллейга. Никто не спрашивает имени отца у детей кирии, они признаются законными. Малыш будет Тирсон Эллейг, по имени матери.

Ричард несколько минут смотрел на сестру, не в силах поверить своим ушам. Его сестричка. Которой он вытирал сопливый нос, и которую дергал за косички, шутя, конечно – выросла? И говорит о таком? И как-то неуютно становится, что ли? Ревность? Да кто ж ее знает?

– Анжелина, ты с ума сошла? Ты что мне предлагаешь?

– Быть счастливым. У тебя будет жена в Ативерне, и любимая женщина на Вирме. Они не станут мешать друг другу, Тира слишком горда, чтобы явиться ко двору. Там-то она лишь любовница принца, а здесь – госпожа Эллейга. У меня и того не будет.

– Анжелина, довольно.

Когда Ричард говорил таким тоном, сестры знали, что стоит подчиниться. А то и за уши оттаскает, не задумается. Анжелина замолчала, а потом поднялась со шкуры и стряхнула с платья шерсть.

– Ты пойдешь ее поддержать?

– Да.

***

Площадка для испытаний была той же самой, на которой собирался Круг. Только в этот раз на ней были воины и только воины.

– Женщин не допускают? – уточнил Ричард, готовый отослать сестру домой.

Вирманин, к которому обратился принц, только плечами пожал.

– Почему? Пускают, только им это не интересно.

– Но здесь их сыновья, братья, отцы…

– Раньше женщины действительно присутствовали. Но раньше многое было иначе, и на землю лилась алая кровь. Ни одно посвящение в воины не обходилось без десятка-другого жертв богам. Сейчас мы тешим их красивым боем, а на землю льем мед и вино, – Бран появлялся словно из ниоткуда. И как этому человеку удавалось так тихо подкрадываться?

– Ваши женщины знают, что получат своих мужчин домой, а потому не переживают, – улыбнулась Анжелина.

– Примерно так. Искусство воина – не только убить врага. Это как раз несложно. А вот НЕ убить, НЕ покалечить, а рассчитать все до волоска – это красиво. Это действительно искусство.

Анжелина кивнула.

– А подбадривать допускается?

Бран покачал головой.

– Нет. Ни подбадривать, ни кричать – Боги смотрят.

– Молчать?

– Иногда это сложнее. Пойдемте, я провожу вас на лучшее место?

– Благодарю, – кивнул Ричард.

Ему нравилось на Вирме. Нравилось само отношение… может, проживи он здесь долго, его бы стала тяготить вирманская простота, но пока она просто душу грела. После пышности двора, после всех комплиментов, после интриг и лести, меда и яда… Отдых. Иначе не скажешь.

Если бы еще не эта любовь.

А тем временем на площадке жрецы очерчивали круг, выставляли ореховые прутья на восемь сторон света – север пока оставался открытым. Оттуда в круг войдут люди и последний прут займет свое место.

Сегодня посвящения ждали двенадцать парней и одна девушка.

Снисхождения ожидать не приходилось, на трех бирках написали первую руну имени каждого посвящаемого, потом щедро добавили пустых бирок, перемешали кувшин – и понесли по рядам.

Вирмане, которые желали выйти в Круг и потешить богов, тянули бирки из кувшина.

Пустая? Сегодня не твой день.

С руной? Жди своей очереди.

Вот и первый пошел.

– Тирс Хельвсон Келлог!

– Не самый сильный боец, – прокомментировал Бран вполголоса.

Молодой парень шагнул в круг, вслед за ним вышли трое мужчин, и отдали бирки жрецу. Тот бросил их в кувшин и поднял руки к небу.

– Олайв да рассудит! Радуйтесь, боги!

Его подручный воткнул в землю последний прут, замыкая черту – и тут же, словно три волка, подкрадывающиеся к овце, воины медленно пошли вперед. Закружили «мельницу», попытались окружить парня…

Впрочем, Тирс не пожелал быть овцой – и прыгнул вперед.

Зазвенели, сталкиваясь, мечи. Анжелина и половины не понимала из происходящего, но Ричард смотрел, сжимая кулаки. Только что не комментировал. Над полем боя вообще висела тишина. Только вдохи и выдохи воинов, только их дыхание – и звон клинков.

Хоть и не самым сильный бойцом был Тирс, но продержаться ему удалось достаточно долго. И двоих из трех воинов он вывел из строя, поцарапав одному бедро, а второму руку. Те не обиделись, отходя в сторону. Пока еще оставаясь в Круге.

Они не будут помогать или мешать, но выйти, пока не закончится поединок, тоже не могут. А вот с третьим бойцом бедолаге Тирсу не повезло. Тот умудрился его достать, хоть и не сильно. Но щеку зацепил и шлем сшиб.

Жрец Олайва сделал шаг вперед.

– Боги сказали свое слово, Тирс! Ты можешь прийти сюда весной. Ты хорошо сражался и порадовал Олайва!

Тирс, чуточку оглушенный, кивнул, не отвечая ничего вслух.

– И так – все воины? – вполголоса уточнил у Брана Ричард.

– Да. Это закон Богов.

– Ввести бы такой же в нашей гвардии, – от души отозвался Ричард.

– Законы дать не могу, а вот воинов – можем договориться, – пожал плечами Бран. – Если заключим союз.