– Ты могла хотя бы поделиться своими мыслями, – проговорил я после долгой паузы. – Рассказать мне, что чувствуешь. Вместо того, чтобы искать облегчения в чужой постели.

– Я знаю. Мне жаль. Мне правда жаль. Просто на самом деле…

– Что? Что на самом деле?

Она закрыла лицо руками, словно была окончательно раздавлена стыдом из-за того, что собиралась сказать.

– На самом деле, с того момента, как Вильям подрос, я чувствую себя бесполезной и ненужной. Половину времени я вообще не знаю, что делать и чем заняться. Я не понимаю, чего от меня ждут и что должна делать хорошая мать. Мне все больше кажется, что даже тебе я уже не нужна, вы, мальчики, прекрасно без меня обходитесь, между вами есть связь, к пониманию которой я даже не могу приблизиться.

– Мел, это не соревнование. Ты его мама, каждому нужна мама.

– Да, но иногда кажется, что вам будет без меня лучше. Хотя и ненавижу себя за такие мысли.

– Но это совершенно не так. А даже если бы и было так, то все равно не оправдывает того, что ты сделала.

– Я не то чтобы искала приключений. Просто все внезапно случилось само собой. – Она снова расплакалась.

От захлестывающих эмоций мутилось в глазах. Спальня казалась чужой и незнакомой и при этом слишком тесной для двоих. Но чем больше я думал обо всем этом, тем яснее становилась картина. Я вспомнил все «совещания», на которых Мел задерживалась после работы. Телефонные разговоры, которые резко обрывались, стоило мне показаться на пороге. И окно отдельного аккаунта электронной почты, которое она всегда в спешке сворачивала или закрывала, когда я подходил.

Она сказала, что история с селфи началась как шутка: Мел сфотографировала Бена, когда тот чистил зубы утром в отеле, где они провели ночь, и отправила фотографию Бену просто ради смеха, а он настоял, чтобы она сфотографировалась и сама тоже, чтобы было по-честному. И с тех пор она стала посылать ему обнаженные селфи буквально каждый день.

– А история про поцелуй на свадьбе? Ты ее придумала?

– Это случилось на самом деле. И да, как я и говорила, он после этого не отставал. Он хотел продолжения, но я держала его на расстоянии. Но он отказывался понимать, что я не готова на большее, он продолжал настаивать и настаивать. Это превратилось в одержимость. А когда в июле мы встретились на приеме… к тому моменту я уже устала сопротивляться… Дальше ты знаешь.

Я снова почувствовал, будто попал в чужой дом, в чужую жизнь. Все, что происходило вокруг, происходило не со мной, это были не мы. Думай!

– Так значит, в четверг в отеле, когда я на вас наткнулся, ты не говорила ему перестать преследовать тебя, но и рабочей встречей это тоже не было?

– Нет.

– Вчера ты рассказывала мне и Бет, что какой-то программист пытался украсть исходный код, это тоже ложь?

– Я это придумала для Бет, не могла же я ей рассказать всю правду.

– Значит, вы встретились там, чтобы заняться сексом?

Она покачала головой.

– Я задал вопрос, – повторил я. – Вы занимались сексом с Беном в четверг?

– Нет.

– Я тебе не верю. Что вы тогда делали?

– Разговаривали.

– О чем?

– О нас. Он говорил, что любит меня, как никогда никого не любил. И что он сделает ради меня все, что я захочу – бросит Бет, Элис, продаст компанию, продаст дом, переедет. Оставит прошлую жизнь, чтобы мы могли быть вместе.

С каждым ее словом я чувствовал, будто нож вонзается мне под ребра снова и снова. Но уже не мог остановиться. Мне нужно было знать все до последней подробности.

– Вы занимались с ним сексом у нас дома?

– Да, – ответила она еле слышно.

– В нашей кровати?

Она только кивнула.

В нашей супружеской постели. Мы купили ее в качестве подарка самим себе, когда переехали в этот дом. Наконец у нас появилась спальня, куда можно было поставить нормальную широкую кровать.

– А другие у тебя были, до Бена?

– Нет. – В этот раз колебаний не было.

– Уверена?

– Джо, это уже нечестно.

– Нечестно? – Я усмехнулся, не чувствуя никакого веселья. – Кто бы говорил о честности. Особенно после того, как только что признался, что изменял мужу.

Она уставилась в пол.

– Нет, никого другого не было.

Я посмотрел на фотографию Вильяма, стоявшую в рамке на комоде. Толстощекий карапуз в комбинезончике и слюнявчике улыбался в камеру, держа в крохотной ручке большой кусок торта. У него глаза мамы. В мозгу жуткой занозой застряла страшная, обессиливающая мысль. Я не мог избавиться от нее.

Нужно подумать о ДНК-тесте на отцовство. Вроде это не очень дорого. И делаются очень просто. Посылаешь им два образца по почте и через пару дней знаешь точно. Отец или нет.

От этой мысли хотелось забиться в угол и свернуться калачиком. Это было уже слишком. Если джинна выпустить из лампы, то обратно не загнать никак и никогда. Сначала нужно было решить, что делать, если тест подтвердит мои опасения. Потому что если ничего не делать, то зачем тогда вообще узнавать.

Нет.

Вильям мой сын. И ничто не в силах отнять его у меня. Мой мальчик. Сегодня, завтра, всегда.

– Ладно, тут мне придется поверить тебе на слово.

– Джо, я была такой дурой. Сможешь ли ты простить меня?

На этот вопрос я не мог ответить. По крайней мере, не сейчас.

– Столько лжи, Мел. Столько лжи.

– Я знаю. Мне так жаль. Однажды начав, я уже не могла остановиться. Как машина без тормозов.

– Ладно. Расскажи, что ты делала вчера после того, как отвезла Элис.

Она вздохнула и вытерла глаза.

– Вернулась домой.

– Тебя не было два с лишним часа. Где же ты была? – Я указал на чемоданы на кровати: – И не забывай, что будет, если ты снова солжешь.

– Я…

– Ты что?

– Бен оставил мне сообщение. Я перезвонила ему, мы поговорили.

– Дальше?

– Он был в отеле неподалеку от Брент-кросс.

– В том самом, где я вас встретил в четверг? Ты поехала к нему?

Она покачала головой:

– Мы только поговорили.

– О чем?

– Слушай, я понимаю, что сейчас уже, наверное, поздно это рассказывать, да и ты мне, скорее всего, не поверишь. – Впервые с момента нашего возвращения домой она взглянула мне в глаза. – Но я хочу, чтобы ты знал.

– Продолжай.

– Между нами было все кончено.

– Что ты имеешь в виду?

– В четверг я встречалась с Беном, чтобы сказать ему, что прекращаю наши отношения. Навсегда.

Глава 24